Каникулы принцессы

Катя вздохнула, отдавая должное преподавателю: по его словам, все зависело от пустяков – походки, наклона головы, взгляда, расправленных или сутулых плеч, тембра голоса, построения фразы…

В памяти всплыл раздраженный окрик Смоука: «Держать спину, юная леди, всегда держать спину – это самое главное! Та-ак, хорошо, шейку тянем, тянем шейку, я сказал! Подбородок чуть вверх, теперь добавим безмятежности взгляду…»

По-прежнему глядя на себя в зеркало, Катя машинально расправила плечи и невольно усмехнулась: маленький Филипп Смоук не зря получал деньги от герцогини. Девчонка в зазеркалье мгновенно перестала смотреться затравленной жертвой, и костюм феи уже не казался на ней чужим, она выглядела вполне… да, вполне!

* * *

Катя неуклюже кружилась по залу, стараясь не налетать на стулья, они изображали кровати больных детей в лондонской больнице. Цветы из корзины никак не хотели красиво разлетаться на те же «постели», предпочитая грудой сыпаться на пол, Катя безуспешно набирала полную горсть пахучих лепестков.

Миссис Моррисон визгливо напомнила:

– Улыбку, юная леди, не забывайте про улыбку! Иначе не подбодрите, а напугаете своей мученической гримасой несчастных малышей!

Розмари, одетая в костюм эльфа, грациозная и изящная, коснулась Катиного локтя и сочувственно шепнула:

– Миссис Моррисон не права!

– Просто у тебя такая улыбка, – не менее сочувственно отозвалась Стейси, огибая покрасневшую от злости Катю с другой стороны.

– А она говорит – «гримаса»! – фыркнула Розмари, порхая между стульями с легкостью мотылька.

– Что б она понимала! – пропела в унисон подруге Стейси.

– Не слушай их, у тебя все замечательно получается, – Дженни бережно уложила очередной подарок «у изголовья больного ребенка».

Катя кивнула, с трудом растягивая непослушные губы в улыбку, и мрачно подумала, что вообще-то по сценарию у нее главная роль, а все эти эльфы и ангел просто помощники. Жаль, миссис Моррисон толком не объяснила это девчонкам, может, тогда они вели бы себя скромнее.

А вообще – дурацкий спектакль! Глупый какой-то и без всякой интриги. Просто одна больная малышка разуверилась в жизни, она из бедной семьи, отец сидит в тюрьме, а мать потихоньку спивается. Девчушка не верит даже в Санта Клауса, ну, деда Мороза. Она засыпает в рождественскую ночь, несчастная и никому не нужная, в городской больнице – у нее сломана рука – и ей снится чудесный сон. В этом сне фея цветов – цветы девочка любит больше всего в жизни! – утешает ее и обещает, что в Новом году все обязательно изменится к лучшему. Мама перестанет пить и найдет хорошую работу, папа вернется из тюрьмы другим человеком, а Санта Клаус непременно принесет ей подарки. Главное, чтобы девочка постаралась сама стать иной, более сильной, доброй, инициативной, и жалела не себя, а других. Ведь наш мир пока несовершенен и в нем так много горя, можно ли думать только о собственных несчастьях?

Малышка давно не спит, но не подозревает об этом. Она сидит в своей постели и видит фею, танцующую по палате и разбрасывающую всюду самые прекрасные цветы. И видит румяного Санта Клауса.

И оленей, запряженных в настоящие сказочные сани с подарками. И эльфов, помогающих фее и Санта Клаусу раздавать красочные пакеты больным детям. И маленького ангела, сидящего у собственного изголовья – курносая ясноглазая Кимберли прекрасно справлялась с этой ролью.

Такая вот смешная английская сказка!

В ней есть все, и нет ничего. Миссис Моррисон уверена, что больным детям из бедных семей она понравится, ведь все они мечтают о подобном чуде. Ну, чтобы у родителей была работа, чтобы они не пили, чтобы не забывали о подарках к Рождеству и чтобы на свете существовали добрые волшебники, исполняющие желания…

Катя споткнулась на ровном месте, вызвав смех Розмари и замечание миссис Моррисон. Девочка вдруг вспомнила о собственной просьбе деду Морозу и мучительно покраснела: она еще глупее малышки из пьесы! Хотела стать принцессой или герцогиней, всего-то! Мечтала о платьях, балах, драгоценностях и слугах, что и получила в полной мере, пусть и во сне!

Она не думала о родителях и их проблемах. И уж совсем не думала о других людях, в самом деле, несчастных, и не сочувствовала им. Она жалела себя. Только себя! А в спектакле действительно обделенного судьбой ребенка просят подумать о других. Напоминают о войнах, о разрушительных цунами, о страшных землетрясениях, о пожарах и других катастрофах, где теряют самых близких…

Впрочем, чего ради, она, Катя, должна беспокоиться о чужих?!

* * *

Ройса вполне устраивала роль Санта Клауса. Он стоял у саней, переполненных яркими нарядными свертками, и без особого интереса наблюдал за ходом спектакля, тот – и прекрасно! – благополучно шел к концу.

Юного герцога раздражали вездесущие телевизионщики со своими камерами. Они путались в ногах танцующих, пытаясь взять крупный план, и совершенно не обращали внимания на больных детей, ради которых и затевалась вся эта суета.