Каникулы в Лондоне – 3

Но один фрагмент мне всё же запал в душу. Когда герой был готов отказаться от музыки ради любви. А она – тот самый источник проблем продюсера – обхватила руками его лицо и зашептала:

– Не смей даже думать об этом! Я знаю, как много музыка значит в твоей жизни. Поэтому ни при каких обстоятельствах не бросай это. Ты обещаешь?

Достойно «Оскара», честное слово. Больше я проникалась разве что речью Джека и Розы, когда он убеждал её жить и тоже просил: «Обещаешь?».

Герой книги хотел воспротивиться:

– Меган…

– Пообещай мне!

– Хорошо, я обещаю, – по губам скользнула улыбка и взгляд прояснился. Он, как и Ларри, жить не может без музыки. Ещё и сопротивляется, дурачок. – А ты пообещай, что будешь со мной.

– Хорошо.

– Нет, скажи «обещаю».

– Обещаю. Доволен?

– Почти. Поцелуешь меня?

Я закатила глаза. Ну вот, скатились. Он ещё спрашивает!

А Ларри мог бы допустить мысль о том, чтобы ради меня отказаться от музыки? Знаю, что нет. Музыка – его жизнь, то, чем он занимался последние… не знаю уж, сколько лет. И если лишить его этого, он просто не сможет так жить, даже если и будет сначала храбриться. Я достаточно знаю Ларри. Я бы сама от него ушла, если бы не было выбора. К счастью, эту стадию мы уже, кажется, пережили.

Я в очередной раз за неделю достала билет на свой рейс и с улыбкой прижала его к груди. Всего лишь ничтожный клочок бумаги – как мало нужно для счастья. Пара часов в пути, и я снова буду с ним рядом. Он снова меня обнимет. И покажет свой дом. И город, о котором мечтают многие.

Уже завтра. Совсем немного.

Ещё со вчерашнего вечера я собрала чемодан, тщательно всё проверив. Это, конечно, не говорит о том, что я ничего не забуду, но самое необходимое точно в нём.

Я так ждала это «завтра»! Но если бы знала, чем оно обернётся…

Уверена, Ларри сто раз укорил себя за то, что устроил этот сюрприз. Кто же знал? Кто мог предчувствовать?

Глава 7

Когда случается очередной взрыв, авария или крушение самолёта, мы чувствуем боль. Если человек не совсем отупел от эгоизма, он наверняка ощущает это. Может быть, больше оттого, что на какой-то миг представляет себя в той ситуации, которая произошла и унесла чьи-то жизни, сломала судьбы.

Никто не знает, с кем и когда это произойдёт в следующий раз. Иногда – по роковому стечению обстоятельств, иногда – из-за людей, которые давно перестали воспринимать друг друга за индивидуумов, скорее – как средство для достижения цели. А в этом, как известно, любые методы годны. Чем больше убьёшь, чем больше разрушишь и запугаешь, тем лучше.

В тот день, когда я в радостном предвкушении считала последние часы до встречи с Ларри, это случилось и со мной. Закончилось, к счастью, как нельзя лучше, потому что все живы и нет пострадавших, не считая моральных увечий и нервных срывов, которые случались у людей, едва они сходили с трапа злосчастного рейса. Что касается меня… Я мало что помню. Правда. Как будто сработал внутренний механизм защиты.

Я не помню, как всё началось и откуда тот тип в маске взялся. Я не помню, что он кричал, хотя говорил он на английском. Не знаю, сколько нас там держали, отобрав все личные вещи.

Помню лишь, что непрестанно думала о родителях и о Ларри – о том, что они сейчас чувствуют, и что будет дальше. В голове билась мысль: «Это всё? Всё? Нас сейчас убьют? Жизнь закончится?». Я готова поклясться, никогда в жизни мне ещё не хотелось так сильно жить!

Я не знаю, сколько времени провела в самолёте. И, как потом говорили эксперты, большая удача, что всё началось не во время полёта, а когда самолёт заходил на посадку. Когда я уже практически готова была на всех порах мчаться к Ларри и считала последние наши секунды вдали друг от друга.

Потом в моей памяти был провал. Я ничего не помню. Что происходило? Как мы встретились с Ларри в конце концов? Что он мне говорил? Куда мы отправились? Сработала какая-то внутренняя защита. Я не сильна в этих психологических терминах, и желания углубляться во всё это не было. Было лишь одно желание – поскорее забыть это как страшный сон.

Пришла в себя я лишь на следующий день. Как будто целые сутки вырезали из моей жизни. Я осознавала, что это было, но ничего не помнила после. У Ларри спрашивать о том, что было вчера после того, как я наконец выбралась из самолёта, не стала. Не хотела прибавлять к вороху его дел и проблем ещё больше.

Мы отправились на интервью – в смысле, Ларри отправился, а я за компанию в виде… помощника менеджера или кем он там меня всем представлял? Если кто-то и узнал во мне «бывшую девушку Ларри», то вида не подал, за что я очень была всем признательна. Всем до единого.

После забавного интервью был обед, и я, заметив пропущенный звонок от мамы, забеспокоилась. Звонила ли я ей вчера? А Люде? А Мэй? Они ведь все беспокоятся.

Пролистала журнал вызовов – звонила. Спасибо создателю телефонов за то, что придумали сохранять историю. Представляю, как нелепо я бы выглядела сейчас, спрашивая у Ларри или у каждого из друзей: «Я тебе не звонила вчера?». Хотя Ларри бы точно понял.