Каникулы в Раваншире, или Свадьбы не будет!

Осознав, что произошло, я сильно побледнела, а Ламея неожиданно ухмыльнулась и, глядя мне в глаза, выразительно провела большим пальцем по горлу.

В следующую секунду раздался гудок паровоза и по перрону застелился густой белый пар. Поезд тронулся очень медленно и плавно, ну а я поняла важное: всё, я – труп!

Купе, в котором нам предстояло провести целых восемь часов, оказалось невероятно удобным. Два обитых новым бархатом диванчика, накрытый белоснежной салфеткой столик, занавески на окнах – увы, раздвинутые, – и даже специальные светильники на случай, если захочется почитать.

Добавить сюда отсутствие соседей, аромат поданного проводником чая и проплывающий за окном заснеженный пейзаж, и можно решить, что всё не так уж плохо. Только меня ни чай, ни обстановка не радовали. Я пребывала в самых неоднозначных чувствах.

С одной стороны, ужасно хотелось обвинить Вирджина – ведь он клялся, что никто не узнает. С другой, столкновение с девчонками явно было случайностью, а бдительность утратил не только Вирдж, но и я.

Впрочем, может и не случайность. Не удивлюсь, если за главным бабником университета попросту следили. Но легче от этого опять-таки не становилось, а реакция самого зачинщика этой авантюры бесила. Причём жутко!

Ещё до того, как стоящие на перроне девчонки скрылись из виду, белокурый красавчик запрокинул голову и залился хохотом! Сам хохот был нервным, но Ламея и компания интонаций слышать не могли и точно восприняли всё не так.

Дальше – больше… Едва приступ смеха закончился, Вирдж принял самую небрежную позу и, подмигнув, спросил:

– Ну что? Вперёд к приключениям?

– Когда вернёмся в университет, меня порвут на тысячу кусочков и прикопают в местном сквере, – озвучила очевидное я.

Спутник ответил:

– Расслабься. Если прикопают, то только весной. Сейчас земля слишком твёрдая.

В этот миг, я пришла к выводу, что умирать в одиночестве не желаю – прежде, чем девочки прибьют меня, я его, Вирджина, придушу! И, дабы не быть голословной, тут же принялась планировать убийство! Парню о своих намерениях, разумеется, сказала.

Только Вирдж угрозой не проникся – подарил новую улыбку и повторил:

– Расслабься, Айрин.

Ну а сообразив, что совет проигнорирован, добавил:

– Всё обойдётся, никто ничего не докажет.

От возмущения я чуть не упала с диванчика.

– Ты правда думаешь, что кому-то захочется провести расследование? – выпалила я.

– Нет, – парень поморщился. – Но вдруг?

Не знаю, как он, а я на всякие «вдруги» полагаться не привыкла. Просто уж кому, а мне они никогда не помогали.

Только говорить об этом не стала – выдохнула и, откинувшись на спинку диванчика, бессильно постучалась затылком о мягкую подушку. Зачем я согласилась на эту поездку? Почему не отправилась в Демстаун?

Сообщник, пронаблюдав за моими страданиями, поднялся, чтобы выглянуть из купе и подозвать проводника. Он заказал для нас чай, а усевшись обратно, выдал:

– Предлагаю поискать в случившемся плюсы.

– Например?

Вирджин промолчал, явно никаких плюсов не обнаружив, а я не удержалась, съязвила:

– Попробуешь успокоить меня тем, что после смерти художника его полотна ценятся гораздо выше?

– Кстати, да! – радостно поддержал эту мысль гад.

Указывать на то, что со скульпторами ситуация аналогичная, я не стала. А через минуту принесли чай, и пространство наполнил чудесный аромат…

Теперь я сидела, вдыхала этот аромат и, испытывая самые неоднозначные чувства, таращилась в окно. На поля и редкие островки леса, и на искрящийся от солнца снег.

Молчание продлилось довольно долго, и Вирджин, глядя на моё состояние, наконец попытался посерьёзнеть…

– Айрин, – примиряюще сказал он. – До возвращения в Ристаун три недели, и на это время я предлагаю забыть о проблемах. Ближе к делу мы что-нибудь придумаем. Всё наладится. Вот увидишь.

Я подумала и… неожиданно для себя кивнула.

Действительно – зачем расстраиваться? Выход, если приглядеться, есть.

Например, можно вернуться в альма-матер в слезах и заявить, что Вирджин меня бросил! Причём сделал это как-нибудь очень гадко и вероломно.

Или привести с собой десяток картин и сотню эскизов, дабы все поклонницы этого белобрысого бабника убедились – времени на что-то кроме работы вообще не было!

А если и в слезах, и с картинами, то шансы на выживание удваиваются, хотя…

Нет. Кого я обманываю? Что ни сделай, а катастрофа всё равно неизбежна. Эти каникулы в Раваншире точно выйдут мне боком.

Сейчас можно уповать лишь на то, чтобы ситуация с Ламеей оказалась единственной. Чтобы других неприятностей не возникло.

Поезд был быстрым – всего восемь часов, против обычных для этого маршрута шестнадцати. Остановок тоже делал меньше, и первая из них – центральный столичный вокзал.

К моменту, когда мы добрались до столицы, я успела успокоиться – ведь смысла в переживаниях всё равно не имелось. Нервничать следовало раньше, до того, как нас с Вирджем поймали.