Каникулы Васьки. Ящерка

– В этой деревне живет ведьма. Вредит она людям просто по своей сущности. Но чтобы поддерживать свою силу, она должна получать от людей их негативные эмоции, страх, злость, ну тому подобное. А что бы поддержать свою жизнь подольше, ей нужно другое. Она подсаживает в человека сущность, которая и тянет из него жизненные соки и как по радио передаёт их ей. От этого человек болеет и сохнет, а у ведьмы той силы прибавляется, и живет она дольше, иногда и пятисот лет некоторые тянут. А может и больше, не знаю, они возраст скрывают. Но для того, чтобы сущность ту в человека подсадить, ей нужно, чтобы в кровь человека попала её слюна. Уколется ли он, чем-либо смоченный её слюной, наступит ли на гвоздь, который она ему на дороге подложит, или сама укусит – тут, сущность в него и запрыгивает. И не важно, свежая, или высохшая слюна, сущность все равно попадет в человека. Кстати, – дед вынул огромных размеров носовой платок, смочил его из бутыли, которую взял из телеги и протер лицо Васи, – это тоже нужно вытереть!

– Так это ведьма была? Как же она в волка то обернулась? – голос Васька дрожал.

– А она и не может обернуться – это же не оборотень. Ведьма морок напускает, и ты видишь только то, что она хочет. Ты не путай оборотня с ведьмой и колдуном, оборотню что бы обернуться в животное, надо определённые условия и определённые предметы. Например, обязательно должна быть ночь, и непременно полнолуние. А предметы – кому пень, кому нож, кому еще чего. Через него кувыркнется – и уже зверь. Но есть оборотни, которые не могут себя контролировать, и в любом случае в полнолуние в зверя превращаются. Ну а ведьма глаза отводит – морок наводит. Есть конечно некоторые ведьмы – оборотни, но и они только в полнолуние оборотиться могут, – дед замолчал.

А у Василия интерес проснулся: «Дед Иван, а расскажи ещё про кого-нибудь. Вот, водяные, например, есть?». «А как же, конечно есть. И лешие, и русалки, и домовые, и кикиморы, и нежить всякая – вампиры, вурдалаки, то же есть» – задумчиво сказал дед. Но они уже въезжали в деревню и тут к телеге подошел незнакомый парень. Он был высокий, крепкий, с копной кудрявых черных волос на голове, похожий на цыгана, такой же смуглый. «А это, Василий, мой племянник – Пашка, знакомься!» – дед Иван кивнул в сторону парня. Тот подошёл и как взрослому протянул ему руку, Вася пожал её. Парень улыбался ему как старому знакомому, а потом наклонился и что-то прошептал на ухо Порфирьичу и показал рукой на крайний дом. Там жила старуха Никифоровна. Была она женщина дородная, непонятного возраста, с большой бородавкой на носу. Ни с кем она не общалась, да и соседи не сильно то и стремились к общению с ней и обращались только в случае необходимости. А сейчас она стояла около калитки и зло смотрела в сторону проезжавших на телеге Васю и компанию. Седые, спутанные волосы выбились из-под платка. Губы шевелились, будто, что-то она бормочет под свой крючковатый нос. И тут Васёк увидел, что одно ухо у неё заклеено пластырем, и какое-то маленькое. Никифоровна заметила его взгляд, дернулась от калитки и натянула на обрубок уха платок, и заскочила в дом. Пашка хохотнул, дед покачал головой, а Вася непонимающе захлопал глазами. Пашка начал рассказывать анекдоты и сам над ними смеялся. А Вася его не слушал, у него было от чего задуматься. Тут они подъехали к одному из домов, хозяева уже их ждали. Лошадь с телегою завели во двор, а Ваське предложили идти домой. Вася пошел было к дому бабушки, но вспомнил про велик, который оставил в телеге и вернулся. Снимая велосипед с телеги, он услышал разговор Ивана Порфирьевича с хозяйкой. Та сказала, что печь уже топится, а больная ждет его. Дед велел ей обождать на улице, а сам с Пашкой зашел в дом. Хозяйка ушла в огород, а Васек взял цинковое ведро, перевернул его к верху дном и подставил под окно, его распирало любопытство узнать, что там делается и почему летом топят печь. Встал на него и поднявшись на цыпочки, заглянул в окно.