Каникулы вне закона

Сверившись по настенным часам франкфуртского аэровокзала, я подзавел и поставил дату, а также стрелки своих подпорченных швейцарских "Раймон Вэйл" - как раз и было 23 февраля 2000 года, среда, 16.45. Пережидать время до контакта здесь, во Франкфурте, или катить поездом в Берлин?

Так и не решив, я вошел в телефонную будку международного телефона и набрал номер Ляззат в Астане. По моим расчетам, там шел одиннадцатый час вечера.

Рассматривая доисторической постройки красный биплан-истребитель с черным прусским крестом на фюзеляже, выставленный в стеклянном холле, я считал сигналы вызова. Она ответила на девятый, слегка задыхаясь, вопросом:

- Фима?

Она, что же, ждала моего звонка?

- Нет, - сказал я. - На этот раз Бэзил. Фима уступил мне номер телефона, сказал, что ему больше не нужен. Ты ему надоела.

- Фима!

Трудно поверить, что кто-то может ждать моего звонка. Просто так, без дела.

- Нет, это Бэзил. Я же сказал.

- Тогда передай Фиме, что он подонок.

- Вряд ли я увижу его... Как насчет меня? - спросил я.

- Приезжай.

- Приеду, - сказал я. - Фима говорил, что ты классный бабец. Ты в порядке?

- А ты? Что там свистит у тебя? Ты в аэропорту?

- Расскажи, в чем ты одета...

- О, Господи... Не голая, как ты всякий раз.

- Отомсти. Будь голой, когда явлюсь.

- Мне начинать раздеваться, Фима?

Хорошо, что она не путешествует со мной, подумал я. Как любовница и как дочь. У неё не сладкая семейная жизнь. Со мной ещё горше пришлось бы. И сказал:

- Скоро.

Мне показалось, что она собирается всхлипнуть.

- Странно, очень странно, но мне кажется, ты говоришь правду, услышал я.

Мы все сказали друг другу. Я повесил трубку.

Несмотря на успехи по службе, на душе было муторно. Все-таки я женатый человек и не по расчету.

2

С виадука, по которому шел поезд, в вагонное окно справа я увидел полуразрушенный собор на Курфюрстендамм, грязноватые от снежной слякоти скопившиеся на развороте автомобили, толпы прохожих, потом наехал навес берлинского вокзала "Зоо". Я подобрал сумку и потащился к выходу. На платформе низкорослый тип в сером плаще, без шляпы, с лысиной в грязноватых каплях между седыми лохмами развязно сунул за борт моего пальто рекламный листочек. На ступеньках в подземный переход, где я выбросил его в урну, пришлось обходить ораву таких же личностей, что-то распивавших из пущенной по кругу бутылки в упаковочной обертке. И на площади - ни одного такси.

В подземку спускаться я не стал.

Берлин мне казался более или менее знакомым. Во всяком случае, бывший Западный. Пока я шел в сторону Ландграфенштрассе, до которой от вокзала рукой подать, память подсовывала дурацкие фразы: "Комм шпацирен мит францозише унтер-официрен", "Майне циммер ист гемютлих", "Шайзе". В этом духе. Мне нравилось звучание. Я жалел, что не выучил язык, пока находился однажды в этом городе несколько недель на постое с французским паспортом и по делам майора Випола.

Однокашник по Легиону, ставший, как и я, частным детективом, Дитер Пфлаум устроил тогда для меня, как он говорил, культурную программу высшего класса. В этом районе, то ли на Иоахимсталерштрассе, то ли на Кантштрассе, в рамках этой программы мы, помнится, как идиоты, ржали в Музее эротики у стенда с кальсонами прусского офицера, приспособленными для совокупления в полевых условиях без отстегивания сабли. Среди плетей, цепей и прочего мазохистского инструментария для возбуждения, а также выставленных атрибутов со съемок фильма "Калигула", Дитер выделил "самый интересный экспонат". Пальто и прикрепленную к его полам нижнюю часть штанин. Внешне пальто как пальто, штаны как штаны, но на голом теле. Пальто и штанины, объединенные в нечто общее, распахивались и запахивались. Какие-то чокнутые проделывали такое перед дамами на улице...

Что ещё дикарь по прозвищу капрал Москва знает о Берлине?

Морозец пробирал, и ветер пронизывал широкую Курфюрстенштрассе, за углом которой, у гостиницы "Гамбург" оказалось тихо и безлюдно. Дама у стойки, взглянув на заполненную карточку постояльца, сказала, что номер на мое имя уже забронирован, два дня назад. Четвертый этаж, окна во двор, тихо и тепло.

Я не успел поблагодарить, как она протянула мне телефонную трубку. Ефим сказал в нее:

- Явился, герой... Сходи в сортир и встречаемся через... Сколько тебе времени нужно придти в себя с дороги?

- Пятнадцать минут. Побриться, душ и переодеться. Могу и сейчас...

- Двадцать минут и в боевой готовности внизу, в лобби у камина. Я тут вычитал про роскошный таиландский ресторан. Там и поговорим, так сказать, в обстановке, приближенной к твоей боевой... Сейчас, подожди секунду... сейчас...

- Отсчет времени ты включил или нет? - спросил я. За месяц и пять дней путешествий в одиночку я отвык от команд.

- Вот... "Эддс таиландише специалитатен", Гебенштрассе двадцать, телефон...

Я повесил трубку.