Каникулы вне закона

"Шестерка" вырулила следом и по-прежнему без огней. Можно было ехать и так. Безлюдный центр казахстанской столицы переливался неоновыми огнями, словно Лас-Вегас.

Я велел покатать себя по городу, из конца в конец и так быстро, как только водитель мог. Во-первых, следовало изучить Астану. Я ведь её не знал, за исключением административного пустыря, иначе и не скажешь про площадь, уставленную по периметру управленческими дворцами, а также набережной возле "Титаника" и прилегающих к гостинице "Турист" улиц. Во-вторых, в мои расчеты входила попытка потрепать ибраевскую "наружку", если уж я принялся, как говорится, лохматить спецслужбы нынешней ночью. Начало положено: отказался от контакта в "Паласе", мечусь на такси по улицам...

Возле моста через Ишим по дороге в аэропорт я вышел из машины и погулял под гигантской аркой из скрещенных сабель, покружил вокруг зеленоватого постамента, на котором скалилась, поджав кошачью лапу, подсвеченная прожектором гранитная пантера с жирным хвостом. Улучив момент, втиснулся между постаментом и парапетом моста, постоял, затаившись, и вернулся к такси. Затем попросил показать столичный университет, набережную возле катка, остатки бывшего Целинограда, здание компании "Казах Ойл", православную церковь, дом российского посольства и ещё прогулялся, на этот раз вдоль ограды новой мечети напротив пустынного замусоренного рынка.

Хвост носился теперь с включенными фарами и напряженно трудился контактно, в пределах видимости. Довольство рулившего казаха, я приметил, испарялось. Предвкушение заработка отравляло предчувствие допроса ореликов из вазовской "шестерки". Тертый ночник знал, кто какие номера имеет в городе.

Шел третий час утра.

Представление об Астане я получил.

- Двигай теперь к отелю "Сункар", - приказал я водителю.

- И там расстанемся, - сказал он. - Мне домой пора, да и заправляться...

- Если есть свободные номера, расстанемся, - сказал я с расчетом на передачу моих слов ибраевским ореликам. - И считай, что на датчик топлива я не смотрел и про бензин поверил...

Овальный холл "Сункара" орошал уныло журчавший меж искусственных бамбучин и пластиковой травы арык с настоящей водой. Центр занимал круглый диван, на котором спали, свесив стриженые головы вбок и раскорячив ноги в армейских ботинках, двое в сером камуфляже. Свет в баре не горел. На стойке настольная лампа высвечивала мраморную дощечку с надписью "Извините, до утра свободных номеров нет".

Таксист не умчался. "Шестерка" тоже просматривалась.

- Не судьба расставаться нам, - сказал я казаху. - Везите в "Турист", распрощаемся там. Сколько с меня?

- Две с половиной тысячи, - ответил он. Я почувствовал по голосу, что сумма названа с запросом.

- Делиться заставят? - спросил я, ткнув перчаткой за спину.

Казах вгляделся мне в лицо. Рассмеялся и сказал:

- Врать больше не стану. Конечно, если все не отнимут...

- Все не отнимут.

Я положил десять пятисотенных купюр возле рычага переключения передач и сказал:

- Спасибо, друг, все славно получилось. Как насчет того, чтобы поработать со мной, скажем, завтра или в другой какой день?

Он покосился на деньги.

- Во сколько подавать?

- У вас есть телефон дома?

- Есть... Тридцать два, двадцать семь, ноль восемь.

- Я позвоню. Но о договоренности никому. В особенности ребяткам из "шестерки", если они спросят... И не волнуйся. За мной ничего нет. Завтра или в другие дни будем кататься одни. Тариф сегодняшний. Устраивает?

- Меня зовут Юсуп, - сказал он. - А вас?

- Фима, - ответил я. - Фима из Петербурга.

- Очень приятно было познакомиться, Фима. Обо всем договорились. Вы приятный клиент.

- А вы, Юсуп, хороший водитель и симпатичный казах.

- Я узбек, - сказал он.

- Извини, друг... Какая разница?

Он ничего не ответил. Протянул руку, и я пожал её. Но из "мерса" вышел не у входа, попросил отъехать подальше, на проспект, чтобы видеть верхние этажи гостиницы.

В окне моего номера горел свет.

Витражное окно на лестничной площадке между баром первого этажа и рестораном на втором находилось на высоте примерно двух с половиной метров от асфальта. Я неторопливо прошелся под ним, присматриваясь к обстановке. Сугроб под окном убрали и, если прыгать, то приземляться на обледенелый тротуар. Окно не светилось. Или лапочки на лестнице гасили на ночь, или минувшим вечером из бара в ресторан никто не поднимался. Впрочем, шел четвертый час утра...

Автомобильный паркинг от гостиницы отделяли передвижные металлические рогатки. Несколько машин со снегом выше крыши превратились в горки. Будка сторожа пустовала, наверное, он уходил ночевать в холл гостиницы и поглядывал из окна. Если поглядывал.

Я опробовал висячую цепь, перегораживавшую въезд в паркинг. Оказалась не закрепленной. И, слава Богу, не грязной, ржавой или смазанной маслом. Весила килограмма четыре, не меньше. Отцепив с крюков, я обмотал омерзительно холодную цепь поверх пиджака под пальто. Господи, и во что я постоянно превращаю одежду!

"Шестерка" стояла у гостиничного входа, пустая.