Каникулы вне закона

По контракту мы обязывались определить временные квоты героиновых князьков на пользование горными тропами. По нашим сводкам опергруппы правительства, оплатившего самолет и наши труды, определяли очередность перехвата караванов или, наоборот, прикрытия. Меня и Випола это уже не касалось.

Наверное, внизу, в горах, над которыми летел чартерный "Ан-24", караваны разводились на тропах здешними диспетчерами в той же манере. В Бирме, помнится, практиковалась даже сдача героиновых путей в поднаем или аренду. Когда я привез Виполу из страны шанов, горной народности, образец долговой расписки, где вместо денежной суммы указывалось в качестве компенсации время пользования перевалом, он немедленно отвез пергаментную бумажку в бангкокское правительственное Бюро по борьбе с наркотиками. В горах объявился, оказывается, новый вид кредитного обслуживания. Сыновья героиновых князей, получив дипломы в Гарварде и Оксфорде, помогали наращивать торговые обороты соплеменников, вводя в обиход финансовые инструменты нового времени... А отцы-то манипулировали обрезками лапши спрессованного сырца, называвшимися "опиумными банкнотами"!

Чимкентский аэродром обрамлял длинный ряд серых бипланов, на верхних крыльях которых прорастали сорняки и кусты. Промахнув почти всю взлетно-посадочную полосу, "Ан-24", попрыгав, наконец-то остался на бетонке и уткнулся кабиной в двухэтажное барачного типа здание. Из багажного люка вывалился человек в телогрейке и принялся лягать шасси пластиковым китайским сапогом, подавая жестами сигналы пилоту.

Я с удовольствием отметил отсутствие паспортного контроля. От самолетика народ потянулся в город через распахнутые настежь неохраняемые ворота в аэродромном заборе. За ними стоял человек - копия Юсупа.

- Вы Фима? - спросил он.

- Я Фима, - ответил я.

- А меня зовут Мурат. Вы мне дадите десять тысяч тенге, - сказал он. По пути на пару минут заедем ко мне домой, я возьму документы... Я не извозом живу. У меня лошадь, корова, бараны... Есть что делать. Самолет не прилетал и не прилетал. Я со двора заметил, как он садится, прыгнул в машину и погнал, чтобы вас не пропустить... Ничего, что заедем за документами?

- Мурат, - сказал я, - поехали за документами. Когда будем в Ташкенте?

- Считайте через три часа.

- Про десять тысяч забудь. Я дам четыре тысячи тенге и ещё одну тысячу за то, что ты покатаешь меня по Чимкенту и подождешь, пока я пообедаю в хорошем месте. А сколько ещё платить после узбекской границы?

- Дулату дадите от души. Четыре тысячи я с ним сам поделю.

- Какому Дулату?

- Брата зовут...

Хорошее место называлось гостиница "Кема" на проспекте Толекехана, напоминавшем из-за пыли и стершихся до земли тротуаров проселочную дорогу. Оштукатуренный трехэтажный корпус под крышей из металлочерепицы стоял за чугунной оградой, в парке с подстриженной травой и зелеными деревьями. В просторном холле скучал приветливый кореец-охранник. Он сдал меня полненькой метисочке в мини-юбке и с улыбкой сплошь из золотых коронок. В просторном, с прогретыми солнцем окнами ресторанном зальце, пока я вкушал шурпу и курицу под чесночным соусом, она сообщила, что Чимкент называют казахстанским "Техасом", что в город приехала московская выставка восковых фигур "Пытки и наказания всех времен и народов" и что улица Бекет-батыра, про которую я спрашиваю, в двухстах шагах от гостиницы.

Разомлев в тепле и от хорошей еды, я все же не поленился позвонить на улицу Бекет-батыра великому графику Нового Техаса Идрису Жалмухамедову, с которым свел знакомство на перелете Москва - Алматы. Трубку он снял на шестой или седьмой вызов и, явно не вспомнив меня, сказал, чтобы я немедленно приезжал: "Столько накопилось друг другу сказать по душам и за хорошей бутылкой".

Таким образом, перспективная явка существовала. Студия художника проходной двор. Такие дворы идеальны для исчезновения. Или появления на свет Божий.

В сущности, я присматривал для себя, если предстоящий переход границы в Узбекистан пройдет незамеченным, вариант возвращения в Казахстан именно через Чимкент. Ибраев и Жибеков определенно уже расставляют, если ещё не расставили, свои бредни и сети на северных направлениях в аэропортах Астаны и Алматы. Ждут оттуда. Что ж, я вернусь, конечно. Но с задворок, как и ушел, огородами. Интуиция мне подсказывала, что этой же дорогой входит в страну и выходит из неё второй такой же, как я, или лучше с большой буквы Второй, считающий меня конкурентом. В Астане, как говорится, его взяла. Я достану коллегу отсюда, из этого Техаса... Я уже знал как.

Ибраевскую папаху пришлось сунуть в сумку, да и пальто следом, настолько потеплело. Пестрый термометр на помпезном косяке дверей "Кема" показывал восемнадцать градусов, правда, на солнце, когда я садился в муратовские "Жигули". Это в конце января-то...

Звонить Матье Соресу я решил из Ташкента.