Канкан для братвы

За секунду до соприкосновения лба Лысого с прогнившими жестяными листами экс-журналист ощутил неясную тревогу и открыл глаза. Такое с ним уже было. Безотчетный страх возник за несколько мгновений до события, перевернувшего бытие Пентюхова и превратившего его в бомжа. Тогда он подлетал на скорости в сто километров в час к перекрестку Невского и Литейного проспектов и надеялся проскочить на желтый сигнал светофора. Но немного не успел и протаранил своей «девяткой» роскошный «ауди А8» с тремя злыми грузинами. Дети гор сначала долго били Пентюхова на глазах прохожих и инспектора ГИБДД, делавшего вид, что его совершенно не касается происходящее, потом отвезли к нотариусу, где Андрей переоформил на одного из джигитов свою трехкомнатную квартиру и оказался выброшен на улицу. Первое время он ночевал в редакции, но затем грянул очередной экономический кризис, и еженедельник тихо скончался, лишив редактора всех средств к существованию.

Прямо над Пентюховым разверзлась крыша, мелькнуло что-то огромное, схватило бывшего «авто-экстремала» за грудки и неведомая сила подняла бездомного в воздух…

* * *

Лебедка взревела и мгновенно выбрала добрые десять метров страховочного троса.

Из пролома в крыше пристройки, образовавшегося от тарана бритой головой храброго братана, взмыл Лысый, вцепившийся руками в какой-то бесформенный лохматый куль.

Куль пронзительно вопил.

Ошарашенный Ортопед широко взмахнул сачком и промахнулся.

Лысый и его верещащий груз тяжело стукнулись о стену и проехали по бетонным плитам наверх, остановившись аккурат под обрезом крыши. Мизинчик и Пых перегнулись через край и в два рывка втащили обоих пострадавших на горизонтальную поверхность.

– Рома! Рома! – Пых потряс Лысого за плечо. – Ты живой?

Прыгун что-то невнятно промычал.

– Надо ему руки разжать, – Мизинчик присел на корточки и принялся отгибать сведенные судорогой пальцы Лысого. – Вцепился, блин, как в пачку бакинских…

– Я б на тебя посмотрел в такой ситуации, – проворчал Пых. – Хорошо еще, что не в землю…

– Было такое дело, – неожиданно внятно произнес Лысый. – Я из вертолета выпал, в армии. С сорока восьми метров, потом, блин, специально замеряли… Попал на грядку с капустой.

– И что потом? – поинтересовался Мизинчик.

– Картины стал писать, – тихо сказал Лысый.

Из люка появился Ортопед, отшвырнул в сторону сачок и подскочил к друзьям.

– Ну?!

– Нормально, – выдохнул Пых.

– А это что за чучело? – Михаил ткнул носком ботинка безвольно лежащего Пентюхова.

– Сам удивляюсь, – Лысый потряс головой. – Вроде его не должно было быть.

– Ты его изнутри прихватил, – пояснил Мизинчик. – Когда насквозь прошел…

– Может, шахтер? – предположил Пых.

– Не похож, – возразил Ортопед. – Бомжеватый больно. И каски с фонарем не видно.

– Шахтеры мало получают, – встрял Мизинчик.

– Ты кто? – Грызлов приподнял Пентюхова, усадил спиной к коробу вентиляции.

– А-а-андрей, – Бездомный заморгал, приходя в себя после стремительного взлета.

– Шахтер? – уточнил Мизинчик.

– Не-е-ет…

– Погодите! – Ортопед взял Пентюхова за подбородок и пригляделся. – Рожа, блин, знакомая… Слышь, мужик, а ты никогда в газете не работал?

– Работал, – подтвердил экс-редактор «Авто-экстрима». – А до этого пожарником был.

– Ты меня не путай, – насупился Михаил. – Гоблина знаешь?

– Кого?

– Тьфу, ты ж не в курсе… Ну, Димона Чернова!

– 3-знаю…

– Ага! – обрадовался Ортопед и повернулся к братанам. – Он в редакции «Калейдоскопа» ошивался. Вот где я его видел!

Мизинчик, Пых и Лысый внимательно посмотрели на Пентюхова.

– И чо с ним, блин, теперь делать? – спросил Пых.

– Придется на время спрятать, – решил Ортопед. – Он, блин, видел тарзанку. А рисковать мы не можем…

– Без базара, – согласился чудом выживший Лысый.

– Выпить хочешь? – Грызлов весело подмигнул Пентюхову.

– Не откажусь, – бывший журналист сглотнул.

– Наливай, – распорядился Ортопед.

Пых с хлопком открыл шампанское и огляделся в поисках недостающей емкости для пития.

– Вот, – Пентюхов покопался в складках своего тряпья и извлек раздвижной стограммовый стаканчик из зеленой пластмассы.

– За удачу! – предложил Мизинчик.

Лысый, которому тост был особенно близок, активно поддержал друга.

После третьего стакана Пентюхова развезло, и он закемарил, положив голову на свернутый бушлат Лысого.

– Вот, блин, жизнь! – Ортопед покрутил башкой. – Был редактором, а теперь – михрютка*…

Братаны молча покивали, соглашаясь со столь ценным житейским наблюдением.

– Он еще с Менделеевым и Павиайненом начинал работать, – Михаил углубился в воспоминания. – Когда те «Хэ-фаллос»* организовывали. Хотел у них рубрику «Автокатастрофы» вести… Но Менделеев больше на эротику с порнухой западал, так что, блин, не вышло.

– Это тот Вадик Менделеев, что «Секс-шоу» редактирует? – осведомился Мизинчик, регулярно общающийся с Гоблином и потому разбирающийся в тонкостях и персоналиях медиарынка Санкт-Петербурга.

– Он, – улыбнулся Ортопед, – Ты последнюю кликуху Менделеева слышал?

– Не…

– Дед Онаний, – громко сказал Грызлов.