Канкан для братвы

Дом Мертвечуков всегда был полной чашей, складывающейся из доходов родителей. Анатолий Борисович тащил с работы огромные сумки провизии, Изольда Марковна приносила пухлые конвертики, наполненные сотенными купюрами, которые чадолюбивые родители вручали ей в благодарность за «участие» в судьбе их нерадивых отпрысков. С самого детства перекормленный деликатесами Юрочка твердо усвоил одно золотое правило российского деляги – «Подлость не порок, глаза не выест». И проводил его в жизнь, покупая за пластинку жевательной резинки благосклонность самого сильного мальчишки в школе и с регулярностью дятла постукивая на одноклассников. Ответной реакцией советских учителей, на словах сеявших «разумное, доброе, вечное» в детские души, была поощрение стукаческих наклонностей Мертвечука, превратившегося к моменту окончания десятого класса в откровенного подонка.

Родительское и школьное воспитание очень помогли Юрию и в дальнейшем.

Будучи комсомольским активистом, он легко поступил на экономический факультет Ленинградского Унивеситета, где с головой ушел в общественную работу, появляясь на занятиях только тогда, когда требовалось собрать взносы или объявить об очередном собрании, посвященном эпохальным решениям последней партконференции. Курсовые за него писал аспирант с его кафедры, отоваривающийся у папани, а зачеты ставились автоматически, ибо к тому времени мадам Мервечук уже трудилась в центральном аппарате Ленсовета в должности куратора высших учебных заведений.

Финал обучения Юрия в университете совпал с расцветом кооперативного движения, объявленного основной прерогативой новой советской власти, перестраиваемой говорливым Генсеком с пятном на лысине. Достигший поста второго секретаря горкома комсомола Мертвечук, удачно, кстати говоря, женившийся на дочери крупного хозяйственника, бросил все силы на создание молодежного коммерческого центра, призванного обеспечить отсталых россиян устаревшими американскими компьютерами. Деньги на закупку первой партии умных машин комсомольский вожак позаимствовал из кассы взаимопомощи факультета, да так в дальнейшем и не удосужился возместить ущерб, обвинив в краже сорока тысяч рублей [12] утонувшего по пьянке сокурсника.

И пошло-поехало...

Мертвечук торговал компьютерами, «тампаксами», шоколадными батончиками, польскими джинсами, турецкими кофточками, солью, спичками, сахаром, водкой, мобильными телефонами и квартирами. Всем тем, что пользовалось хоть каким-нибудь спросом или становилось дефицитом в богатейшей стране мира. Вырученные деньги с шиком проматывались в кабаках и тратились на девок. Крест на безоблачном существовании бизнесмена поставил «черный вторник». Мертвечук скупил по бешеной цене огромное количество долларов, надеясь на рост курса, но прогадал и на следующий день оказался на бобах. Занятые под будущие доходы деньги пришлось вернуть, продав недостроенный особняк на Крестовском острове и сменив «мерседес» на подержанную «тойоту».

Потосковав несколько недель, коммерсант уговорил тестя ссудить его полумиллионом дойчмарок из резервного валютного фонда завода, на котором директорствовал отец супруги, и открыл автосалон. Первые месяцы дела шли ни шатко ни валко, тесть нудел о возврате кредита и в один из пасмурных осенних вечеров не вернулся с прогулки. Как поведали озабоченные стражи порядка, расследовавшие обстоятельства смерти пожилого «красного директора», «на него напали хулиганы и ударили бутылкой по голове». Версии «заказухи» даже не рассматривались. Нетронутый «хулиганами» бумажник и дорогие часы исчезли еще в процессе осмотра трупа патрульным нарядом, так что картина произошедшего для следствия была абсолютно ясна. Ограбление, отягощенное убийством потерпевшего, – и точка.

Преступников, естественно, не нашли.

А новоиспеченный владелец автосалона, изобразивший неподдельное изумление, когда речь зашла об исчезнувшем кредите, спокойно продолжил втюхивать клиентам угнанные по всей Европе БМВ, «рено» и «фиаты». Он обзавелся крышей в лице районного прокурора и даже стал субдилером корпорации «Honda Motor Co.», повесив над входом роскошный многоцветный плакат, текст которого обещал потенциальным клиентам невиданные скидки на самые престижные модели.

Первого января салон господина Мертвечука был открыт, как и в обычные дни. Юрий Анатольевич не признавал выходных для своих сотрудников, предоставлял им лишь две недели отпуска в году и отказывался оплачивать больничные листы, почерпнув подобное отношение к наемной рабочей силе из трудов популяризаторов рыночных реформ – Чубайсенко, Хамакады, Грефсона. Идеи глуповатых российских либералов о «новых трудовых отношениях» попали на благодатную почву и получили в мозгу Мертвечука дальнейшее развитие...

В дверь осторожно постучали.

Коммерсант оторвался от составления бизнес-плана на первый квартал и воззрился на старшего менеджера.

– Что вам?

– Вас клиенты спрашивают...