Канкан на поминках

Мы взяли ключи и открыли квартиру майора. В прихожей, на зеркале, стояла полная окурков пепельница, вторая нашлась в комнате, а третья на бачке унитаза. Вытряхнув бычки и тщательно вымыв керамические пепельницы, я с тоской осмотрела жилище. Майор редко бывал дома и совершенно не придавал значения уюту. Занавески так и не повесил, а от всех наших с Катей попыток сделать это самим отмахивался, приговаривая:

– Когда в комнате темнота, будильник не слышу.

От ковра он тоже отказался, мотивируя свое нежелание покрывать пол просто:

– Ну его, палас этот, его же пылесосить придется.

Квартира Костина и раньше выглядела не слишком уютно, но сейчас показалась мне совершенно брошенной и несчастной, как собака, потерявшая в толпе хозяина. Очевидно, Лизавета испытала те же чувства, потому что она прошептала:

– Пусть лучше Ксюня у нас первое время поживет, а сюда переберется, когда Володя приедет.

Я кивнула, и мы быстренько вернулись назад. Прежде чем идти в «Детский мир», следовало пересчитать наличность. Деньги я храню в оранжевом пластмассовом чемоданчике размером с коробку из-под печенья. Когда-то он служил упаковкой для новогоднего подарка, на крышке изображены цифры 1997 и надпись: «Поздравляем!» Обнаружив в загашнике шесть тысяч, я отсчитала четыре бумажки по пятьсот рублей. Двух тысяч должно хватить с лихвой на обновки для младенца. Правда, я еще ни разу не приобретала одежонку для младенца и не знаю цен, но не может же пеленка с одеяльцем стоить дорого!

Не успели мы войти в «Детский мир», как Лиза кинулась к прилавку:

– Ой, какие зайчики!

Я вздохнула. За последние три месяца Лизок сильно выросла и превратилась в симпатичную девушку. Я едва достаю ей до плеча, а джинсы девочки велики мне почти на два размера, да и кроссовки она носит сорокового номера. Молодые люди теперь поглядывают на Лизавету с большим интересом, но она не замечает их. В ней все еще живет крохотная семилетняя девчушка, радующаяся игрушкам.

– А мишка, вон тот, розовый, – причитала Лиза, – давай купим для маленького?

– Сначала вещи, – остудила я ее пыл, – а потом посмотрим.

Поднявшись на второй этаж, мы подошли к длинному прилавку. В глазах зарябило от голубых, желтых, зеленых крохотных вещичек. Да, похоже, проблем с приобретением «прикида» не будет.

– Что вам показать? – вежливо поинтересовалась продавщица.

– Сейчас, – ответила я, вытаскивая список, – значит, так! Одеяло шерстяное.

– Для мальчика, – перебила Лиза, – самое лучшее, самое качественное! Это новорожденному в подарок!

Продавщица кивнула и выложила на прилавок сразу несколько мохнатых пледов. Два мы с Лизой отвергли сразу. Стопроцентная синтетика, правда, весьма удачно косящая под шерсть, еще один, на этот раз натуральный, был слишком тонким, зато последнее одеяло было то, что надо, – толстое, уютное, мохнатое, нежно-голубого цвета, по краям шла кайма: беленькие мишки и зайчики.

– Это, конечно, – заявила Лиза.

– Правильный выбор, – одобрила продавщица.

Потом мы с упоением принялись рыться в горе пеленок, распашонок и шапочек. Никогда бы не подумала, что можно получить такое огромное удовольствие, перебирая крохотные одежки. Наконец устав, мы подвинули к терпеливо стоящей девушке гору одежды:

– Вот, берем.

Появился калькулятор, и, пока девчонка подсчитывала итог, я сказала:

– Сейчас возьмем это и пойдем смотреть кроватку с коляской.

– И розового мишку, – добавила Лизавета.

– Ладно, – кивнула я, – так и быть, купим мишку.

– Семь тысяч четыреста двадцать два рубля восемь копеек, – мило улыбаясь, прощебетала продавщица, протягивая выписанный чек, – касса в центре зала.

– Сколько? – ошарашенно спросила я. – Семьсот сорок два рубля? Так много?

Лизавета дернула меня за рукав:

– Пошли.

Мы добрались до кассы. Я в ужасе уставилась на цифры. Семь тысяч! Четыреста! Двадцать два рубля!!! Восемь копеек!!! В особенности умиляли копейки.

– Делать-то что? – растерянно спросила я у Лизы.

– Пошли в другой отдел, – предложила та.

– А чек?

– Выброси!

Сунув чек на страшную сумму в карман, я пошла за Лизаветой. Через полтора часа хождения по этажам стало ясно – мы не можем купить ничего. Самая дешевая кроватка тянула на две тысячи, а коляска стоила около восьми.

– Вот это да, – бормотала Лизавета, шарахаясь от полки с розовыми мишками, – прикинь, они по полторы штуки! Это что же такое получается?

Мы вышли на улицу и увидели в узеньком проходе, ведущем к метро «Кузнецкий мост», плотную толпу.

– А ну, давай глянем, – предложила я и оказалась права.