Канон

Далее Джек сам занял место машиниста, а я открыл окошко вперёд с другой стороны и, подставив лицо ветру, наслаждался скоростью и мощью, исходящей от железного исполина, уносящего меня вдаль. Весёлый перестук колёс музыкой отдавался в моём сердце. Джек лишь усмехнулся и тактично отвернулся, когда меня обвили две тонкие ручки, а сзади прижалось девичье тело. Я был даже рад, что она меня нашла — было так хорошо, что оказалось бы преступлением с кем-нибудь этим не поделиться. От ветра она заслонилась моим плечом, уткнувшись в него носом, но я готов был поспорить, что её глаза так же горят в этот момент от восторга, как должны были гореть мои.

Не останавливаясь, мы пронеслись Питеборо и вырвались на зелёные просторы английских лугов.

— Как ты меня нашла? — спросил я, стараясь перекричать ветер и паровоз.

— Сердце подсказало! — рассмеялась Панси.

— Пойдём? — не оборачиваясь, спросил я.

— Пойдём, — согласилась она. — Там девчонки собрались, тебя ждут!

— Доброго дня, Гарри, — пожелал мне Джек, шутливо приложив пальцы к козырьку своего картуза. — Приятного путешествия, мисс!

— И вам доброго дня, сударь, — вежливо ответила она, не очень старательно изобразив книксен, а потом ухватила меня за руку и поволокла обратно в поезд.

Моё тщеславие тешилось её “девчонки тебя ждут” ровно до тех пор, пока мы шли до места, а путь не занял много времени. В вагоне для старост, оказывается, была очень уютная “кают-компания” с удобными диванами вдоль стен, креслами и столиками. На столиках уже оказался чай, печенье, пирожные и прохладительные напитки — в общем, всё то, чего, по моим сведениям, обслуга поезда не предлагала. Зато не было самого необходимого атрибута вагона старост — самих старост. Точнее, старосты всё-таки были — по одной шестикласснице от каждого факультета, но и только! Я застыл в непонимании.

— А где… Э-м… — поинтересовался я.

— Мы всех выгнали, — пояснила Панси. — Отослали старост в массы. Нечего слугам народа от этого народа отрываться, а то, сам знаешь — перегибы на местах, злоупотребления и всё такое…

Конечно же, кресла и диваны были заняты моими одноклассницами. И не только, разумеется. Наличествовали все двадцать девушек, Луна и Гойл с Крабом — наш кружок рукоделия в полном составе. В уголке прикидывалась невидимкой Астория. Кроме парней, на меня поначалу внимания вообще никто не обратил. То есть, головы повернули, кивнули в знак приветствия — и всё! Никакого почтения! Словно к ним каждый день Чудо-Мальчик является! Лишь Краб с Гойлом встали и подошли, чтобы проверить, насколько я летом окреп. Традиционный такой чисто мужской ритуал — сначала твою руку сдавливают, словно тисками, при этом пристально глядя в глаза в поисках слабины, а потом, когда ты уже прошёл проверку, со всей дури хлопают по спине — так, что дыхание вышибает напрочь. Результат гарантированный — две попытки и обе успешные.

— Ну ты как, Поттер? — спросил Краб, с довольным видом тряся кистью, которую я ему сам умудрился отдавить в ответ.

— В порядке, — пожал я плечами. — Жаль, что каникулы быстро закончились!

— Это нормально, — философски заметил Краб. — Хорошего всегда мало, а плохого — хоть ложкой ешь!

— Мы пойдём, — нетерпеливо буркнул Гойл. — Негоже заставлять даму скучать!

“Дама” весело помахала мне ручкой и улыбнулась. Что-то мне не нравится, что она даже не попыталась надо мной как-то подшутить после долгой разлуки — чувствую, что она замыслила нечто грандиозное. Парни вернулись на свои места, окружив Луну вниманием, и Гойл снова принялся что-то степенно ей рассказывать, на что она с улыбкой кивала в ответ. Мне дорогу преградила… Признаюсь, я даже не сразу её узнал.

— Поттер, — поздоровалась она, довольно-таки приветливо улыбаясь, что меня вовсе выбило из колеи.

— Милисента! — восхищённо протянул я.

— Да, это я, — удовлетворённо кивнула она, повернувшись одним боком, а потом другим. — И как тебе?

— Сногсшибательно! — не удержался я.

Нет, она не стала худой, как щепка, да и остальных по-прежнему превосходила в габаритах, но изменения были налицо. Под взметнувшейся мантией была очень даже неплохая фигура, которая должна была выглядеть особенно привлекательно для всех, кто активно противится торчащим рёбрам и плоской груди — у Милли были формы и поистине внушительный бюст. Я-то был без ума от гибких фигурок моих змей, и на меня всё это великолепие не произвело бы впечатления, но вот перемены, случившиеся с Милисентой Булстроуд, которую я раньше не воспринимал иначе, как Гойла в юбке, были за гранью моего понимания — передо мной оказалась довольно привлекательная девушка, которая ко всему в довершение улыбалась!

— Присаживайся с нами, — пригласила Милли, показывая на кресло рядом.