Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

Как отнестись к свидетельству, представленному в этой проповеди, где Ориген как будто упоминает все[332] книги Нового Завета? Не исключено, что Руфин изменил слова Оригена так, что они стали отражать более поздний (IV века) взгляд на состав канона. Но, как указывал Гарнак[333], расположение Деяний в списке говорит не в пользу такого предположения. Можно предположить, что различия связаны с целями Оригена и особенностями его аудитории. В контексте проповеди Ориген перечисляет писания, которые не приобрели всеобщего признания, но могли использоваться для научения верных; в более специальных дискуссиях он, как правило, различает две разновидности книг.

Так или иначе, список этот представляет интерес для истории канона. Во–первых, в нем помещены вместе, без упоминания других книг и без какого–либо различения, такие книги, которые в 325 г. Евсевий бы назвал «омолегумена» и «антилегомена» (см. с. 201)[334], а Афанасий в 367 г. перечислил бы их как составляющие Новый Завет (см. с. 208–209). Во–вторых, обращает на себя внимание порядок следования книг. Здесь три группы: Евангелия; Соборные послания с Апокалипсисом и Деяниями; Послания Павла. Такое расположение Апокалипсиса (если только Ориген включил его в список) и Деяний встречается еще (только) в Кларомонтанском списке (см. Приложение IV. 4), который также составлен на Востоке.

За всю свою исследовательскую деятельность Ориген проанализировал и процитировал множество книг, если они в каком–либо отношении были полезны для той проблемы, которая его занимала. Он обращается, например, к некоторым писаниям, чьих авторов сейчас принято называть мужами апостольскими. Четырежды он цитирует 1–е Послание Климента Римского, трижды — Послание Варнавы, один раз называя его «соборным Посланием Варнавы» ( , Contra Celsum 1, 63). Он много раз ссылается на Пастыря Ерма и однажды, уже в последние годы, характеризует его как «труд, который кажется мне очень полезным, и, я думаю, он боговдохновенный» (Коммент. на Рим. 10, 31, написан в 244–246 гг.).

Ориген решительно отвергает подлинность книги под названием Проповедь Петра , говоря, что «эту книгу не включили в число церковных, потому что мы можем показать, что она не сочинена ни Петром, ни другим человеком, исполненным Духа Святого» (Предисловие к Deprincip. 8). Упоминая эту же книгу, которую цитировал Гераклеон, по другому поводу (Коммент. на Иоанна 13,17), он задается вопросом, подлинная она, подложная или в ней есть и то и другое . Ориген специально не разъясняет, какой смысл он вкладывает в последний термин, но можно предположить, что он прилагает его к книгам, которые, невзирая на их общий апокрифический характер, содержат в себе и элементы общецерковного значения.

Трудно кратко подытожить взгляды на канон, которые принадлежали такому плодовитому и широко мыслящему уму. Определенно можно сказать, что Ориген считал закрытым канон четырех Евангелий. Он признает 14 Посланий Павла, Деяния, 1–е Петра, 1–е Иоанна, Послание Иуды и Апокалипсис, оставляя дискуссионным вопрос о включении в канон Послания Иакова, 2–го Петра и 2–го и 3–го Иоанна. В разное время Ориген, как до него Климент, считает христианским свидетельством любой документ, который он находит убедительным и притягательным. Иногда он даже называет такие писания «боговдохновенными»[335].

Можно проследить определенную эволюцию его взглядов, по крайней мере в том, как он их выражал. Преподавая в александрийской школе, он готов использовать неканонические тексты, а позже, в контексте толкований на Библию, которые появились в Кесарии, становится осторожней и осмотрительнее. Это особенно заметно на примере Пастыря Ерма. Процесс канонизации, представленный Оригеном, развивался путем отбора — из довольно большого числа кандидатур в канон включалось не все.

VI. Развитие канона на Западе