Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение

В Соединенных Штатах Америки первая книга, всецело посвященная библейскому канону, написана Арчибальдом Александером (1772–1851), основателем (1812) и первым профессором Принстонской семинарии[31]. В основу своей работы он положил метод исторического анализа, предложенный Джонсом, с параллельным использованием святоотеческих свидетельств, собранных Ларднером. В качестве критерия принадлежности канону Нового Завета он выдвинул апостольское происхождение той или иной книги, прямое или косвенное (последнее относится к Евангелиям от Марка и от Луки). Устанавливается оно на основании исторически проверенных патриотических свидетельств первых веков христианства. Что до вопроса о каноничности Евангелий, важное место занимает косвенно затрагивающая его трехтомная работа Эндрю Нортона (А. Norton) «Свидетельства в пользу подлинности Евангелий» (The Evidences of the Genuineness of the Gospeb)[32]. Автор, прежде заведовавший кафедрой библейской литературы в недавно открытой Гарвардской богословской школе, тщательно исследует свидетельства Отцов, связанные с передачей и исторической подлинностью четырех Евангелий.

После смерти Александера профессором кафедры Нового Завета в Принстонской семинарии стал его сын, Джозеф Эддисон Александер (J. A. Alexander, 1809–1860), который также занимался проблемой канона. В посмертно опубликованных записках[33] он рассуждает о семи новозаветных книгах, каноничность которых оспаривалась в ранней Церкви: Послание к Евреям, Послание Иакова, 2–е Послание Петра, 2–е и 3–е Послания Иоанна, Послание Иуды и Апокалипсис. В своем анализе патристических источников, касающихся употребления этих книг, Александер был осторожнее отца и не замалчивал в свою пользу, что ранних свидетельств о некоторых из этих посланий очень мало. Это он относил на счет, во–первых, ограниченного числа произведений, дошедших до нас с тех времен, во–вторых, отсутствием быстрых средств коммуникации, в–третьих, тем, что верховный авторитет был за устным преданием.

Ближе к концу XIX века о разных аспектах проблемы канона писали два других выпускника Принстонской семинарии (оба окончили ее в 1876 г.), которые стали впоследствии ее профессорами.

Бенджамин Б. Уорфилд (В. В. Warfоeld) пытался подтвердить достоверность и каноничность 2–го Послания Петра[34], а в 1888 г. Джордж Т. Первс (G. T. Purves) прочитал цикл лекций (L.P. Stone lectures), опубликованных под названием «Свидетельство Иустина Мученика о раннем христианстве» (The Testimony of Justin Martyr to Early Christianity)[35]. Уорфилд напечатал еще и часто переиздававшийся памфлет, озаглавленный «Как и когда сформировался канон Нового Завета» (The Canon of the New Testament: How and When Formed)[36].

Среди монографий, появившихся в континентальной Европе в середине XIX века, одной из наиболее заметных стала работа Карла Августа Креднера фон Гизена (К. А. С. von Giesen). Его «Историю новозаветного канона» (History of the New Testament Canon)[37], отредактированную посмертно Г. Фолькмаром (Volkmar) в 1857 г. и опубликованную в Берлине в 1860–м, характеризует богатство сведений, а также ясность и объективность изложения. Сделав общий обзор того, как развивались представления о каноничности новозаветных писаний и их отличиях от апокрифов, Креднер подробно анализирует данные Мураториева фрагмента и другие западные и восточные документы. В 1863 г. Адольф Хильгенфельд также обращается к фрагменту Муратори (который он переводит на греческий), чтобы проследить развитие новозаветного канона[38]. Лейпцигский специалист по палеографии и критической текстологии Константин фон Тишендорф (С. von Tischendorf) выступил против принятой его соотечественниками точки зрения. На страницах небольшой брошюры[39] он утверждал, что канон Нового Завета был полностью определен к началу II века.

Из британских ученых XIX века существеннейший вклад в изучение канона внес Брук Фосс Уэсткотт (В. Ε Westcott) своей книгой «Общее обозрение истории новозаветного канона» (А General Survey of the History of the Canon of the New Testament)[40]. В этой исчерпывающей работе автор методично прослеживает, как признавали авторитетность новозаветных книг в век мужей апостольских и апологетов, во времена Диоклетиана, Вселенских соборов, кратко обсуждая и взгляды отцов–реформаторов. По Уэсткотту, определение канона было одним из первых инстинктивных деяний христианского сообщества, основанным на общем исповедании церквей, а не на индивидуальных мнениях их членов. Приняли канон не в результате дискуссий; скорее, канонические книги отделила от остальных интуитивная проницательность всей Церкви.