Канон Нового Завета

Поскольку маловероятно, чтобы сцилийские христиане, явно малокультурные плебеи, могли читать по-гречески, нам приходится заключить, что они располагали латинской версией по крайней мере Посланий Павла. А если Послания Павла в латинском переводе имели хождение в 180 г. по Р. X., то остается мало сомнений в том, что существовала и латинская версия Евангелий.

2. Тертуллиан

Тертуллиан, как однажды заметил Т. R. Glover, был “первым гениальным латинянином, который стал последователем Иисуса Христа и передал его учение на родном для этого народа языке”[355]. Оценивая вклад Тертуллиана в развитие новозаветного канона, мы должны учитывать не только тот объем книг Нового Завета, который он принимал, но и его роль в борьбе с каноном, который составил Маркион.

Тертуллиан родился в Карфагене в семье язычников в середине II века. Он получил хорошее образование (литература, право, риторика), хорошо знал греческий язык, стал профессиональным юристом и, переехав в Рим, приобрел репутацию хорошего адвоката. После обращения в христианство в 195 г. он вернулся в Карфаген, где пылко проповедовал свою новую веру. Через несколько лет (ок. 205 г.), “разочарованный завистливостью и распущенностью римских клириков”, как писал о нем Иероним[356], он присоединился к монтанистам и стал их лидером в Африке.

Тертуллиан был самым плодовитым из латинских Отцов доникейского времени. Все его труды, а они затрагивают обширный круг тем, отмечены ярким отпечатком его личности. Выражая свои мысли ярким и витиеватым стилем, он смело внедрял в латынь новые слова[357]. Некоторые были восприняты следующими богословами и остались в лексиконе христианской догматики. Одним из терминов, который он употреблял с подчеркнутой решительностью, был термин “правило веры” (regula fidei). Он означает основания церковной веры, устно переданной церквам апостолами и передаваемой из поколения в поколение как крещальный символ веры[358]. В трех своих сочинениях Тертуллиан раскрывает содержание этого “правила”. Иногда он приводит в сжатом виде Апостольский символ веры (De praes. haer. 13); иногда перефразирует и детализирует некоторые его положения, но ничего не добавляет (De virg. ml. I; Adv. Prax. 2). Другими словами, для Тертуллиана regula fidei — незабываемая вера христиан, основанная на Писании и наиболее сжато выраженная в крещальном символе, то есть то, что мы знаем как Апостольский символ веры.

Новый Завет, принимаемый Тертуллианом, практически не отличается оттого, которым пользовались прежде. Его прибавление в том, что он придал авторитету канона юридический характер. Из всех латинских эквивалентов греческого слова “Библия” (), которыми пользовался Тертуллиан и другие латинские авторы на Западе, самыми важными и содержательными были слова Instrumentum и Testamentum[359]. Оба термина использовались в римском праве. Один означал письменный контракт или соглашение (иногда — официальный документ), другой — последнюю волю или завещание. Тертуллиан, который применял к Писанию оба термина, по-видимому, предпочитал Instrumentum; он протестовал против попытки Маркиона ввести двух богов, “своего для каждого Instrumentum или Testamentum, как его чаще всего называют” (Adv. Marc. 4, 1). Четыре Евангелия — это Instrumentum evangelicum, а их авторы, по его убеждению, или апостолы, или их спутники и ученики (там же, 4, 2).

Разоблачая Маркиона, Тертуллиан упрекает его в том, что тот не принимает Деяний апостолов, лишая себя сведений о деятельности апостола Павла (Adv. Marc. 5,1). Затем он, одно за другим, защищает каждое послание Павла (там же, 5, 2-21), удивляясь тому, что Маркион отверг два Послания к Тимофею и одно к Титу: “Его целью было, я думаю, распространить свои вставки даже на некоторые послания [Павла]” (там же, 5, 21)[360].

В другом сочинении Тертуллиан цитирует отрывок из Послания к Евреям (6:4–8), которое он приписывает Варнаве, “человеку, которого Бог удостоил большой чести, так как Павел поставил его следующим после себя” (De pudic. 20). Из 1-го Послания Иоанна он приводит 4:1–3 и вдается в пространное рассуждение об антихристе (Adv. Marc. 5, 16). Еще он цитирует несколько отрывков из 1-го Петра, хотя прямо и не называет послание (Scarp. 12). К Посланию Иуды (стих 14) Тертуллиан обращается как к свидетельству об авторитете Еноха (De cultufem. 1,3). Несколько раз он упоминает Апокалипсис Иоанна, чтобы доказать, что для него нет никакого другого Апокалипсиса (Adv. Marc. 4, 5; De fuga 1, De pudic. 20).