Канон Равновесия (СИ)

Ко всеобщему изумлению Кланмастер Служащих Трону сам вышел под дождь, раздевшись до пояса. Перед этим он отказался от положенной крови, и сил у тела было не так уж много. Прошло около получаса прежде, чем его заметили на главной площади и доложили об этом государю. Самые сердобольные горожане пытались увести его оттуда или на худой конец, поделиться кровью, чем-нибудь накрыть. Он отмахивался и повторял только одно: «Я поступил недостойно».

Свидетели потом рассказывали, что такой жути не видели много лет. Сначала от дворца донесся душераздирающий звериный вой, а потом, лязгая перьями и разбрасывая клочья фиолетовой тьмы, на площадь примчался ни дать ни взять, демон! Жуткая, наполовину волчья морда, багровые щелки глаз, перья с лязгом срываются с крыльев и впиваются в брусчатку, как ножи в масло. Чудовище с рыком приземлилось подле сползшего в лужу упрямого ифенху и разогнало сочувствующих и любопытных. В нем признали Эль-Тару и попадаться на дороге не посмели, а многие вздохнули с облегчением: Кланмастера Воладара в городе знали и уважали за честность и прямоту, за умение примирить меж собой людей и нелюдей. А вот послам Ордена явно не стоило появляться на улицах Тореадрима поодиночке.

Над обморочным Разэнтьером коротко вспыхнул магический щит, капли стали скатываться по невидимой преграде. Сам Владыка не обращал на воду внимания, подхватил на руки безвольное израненное тело и был таков.

— Сборище идиотов… — рыкнул я, тряхнув головой и отгоняя от себя чужую память. Рука после ифенховских клыков зверски болела и плохо слушалась, в глазах двоилось. — Всем не по одной тысяче лет, а как подростки, честное слово. Мало того, что один идиот думал явно задницей, а не головой, когда сбежал под дождь, так еще второй идиот думал тем же местом, когда не предупредил простофиль, которые у него в тюрьме стражниками работают!

— С них уже спрошего, — глухо буркнул Его Величество.

— После такой большой кровопотери вам не мешало бы поесть, князь, — произнес Мелкаэн невозмутимым лекарским тоном. Я отмахнулся — поесть всегда успею. Хотя, надо полагать, от усталости видок у меня был ничуть не лучше, чем у тех мертвецов, которых приходилось развеивать дюжинами. Куда важнее сейчас вытолкать обоих Темных отсюда и поговорить с Воладаром с глазу на глаз — от моей крови он скоро начнет приходить в себя. Жалеть его и нянчиться я не собирался, он, как-никак, не детеныш, и не девица. И даже не юнец, которому дурь можно было бы на возраст списать.

— Выйдите вон, оба, — приказал я, чувствуя, как за моей спиной начинает маячить зыбкая тень Жнеца. — Я сам прослежу за ним и побеседую… в воспитательных целях.

Они подчинились молча. Волк настолько был оглушен происходящим, что даже не возмутился на мою откровенно непочтительную отповедь. Мелкаэн, кажется, был втройне согласен с каждым моим словом, но высказаться самому не позволяла субординация.

Я остался один на один с Разэнтьером в ожидании, пока он придет в себя настолько, чтобы не просто слышать меня, но и понимать. Надвигался вечер, тяжелые сумерки пасмурного дня постепенно перетекли в почти полный мрак. Я не спешил убирать с кристаллов щитки, чтобы свет не бил в глаза — они и так все прекрасно видели даже в почти полной темноте, а Воладару освещение будет только мешать.

Наконец, вспыхнули два зеленоватых огонька. Ифенху скрипнул зубами и сдержал стон.

— Что, несладко? — спросил я, не удержавшись от легкой ехидцы в голосе. — Зато в следующий раз думать будешь прежде, чем совершить глупость.