Каньон Тираннозавра

Том, задыхаясь, вылез наружу. Луна только всходила над пихтами, росшими на гребне горы. Том отдышался и стал соображать: много лет назад он бродил среди этих приисков, исследуя окрестности, и помнил, что где-то здесь есть еще шахты. Возможно, они сообщаются между собой – в золотые прииски часто ведет не один вход.

Том по крутому склону поднялся на гребень и сверху оглядел залитую лунным светом лощину. Есть! Ярдах в двухстах внизу виднелась еще одна старая-престарая постройка, а чуть ниже тянулась длинная полоса отходов золотодобычи.

Наверняка это вход в две сообщающиеся шахты.

Том сбежал вниз, оскальзываясь и перепрыгивая через валуны, и в минуту был рядом с постройкой. Вытащив пистолет, он толкнул дверь и вошел. Посветил вокруг. Да, вот вход в другую шахту, причем решетка его не загораживает. Том смело ступил внутрь и направил луч фонаря в длинный тоннель, полого спускавшийся вниз. Бродбент чувствовал: медлить нельзя ни в коем случае. Задыхаясь от волнения, он припустил вдоль прямого протяженного тоннеля и у первого разветвления остановился – послушать. Истекла минута, две. Тому казалось, еще немного, и рассудок его покинет.

И вот раздалось слабое эхо крика. Шахты и впрямь были связаны между собой.

Том бросился вниз к тоннелю, со стороны которого слышался звук. Фонарь выхватил из мрака ряд углублений в левой стене. Том посветил в одно из них и увидел темные отверстия – вероятно, вентиляционные стволы, – сверху и снизу. Он прислушался, однако оттуда не доносилось ни звука. Том ждал, томясь неизвестностью, пока не раздался еще один далекий искаженный вопль.

Снова мужской голос, на сей раз – рассерженный.

Том побежал по левому вентиляционному стволу. Порой приходилось нагибаться – до того низкий был потолок. Сверху эхо донесло новые звуки, все еще очень слабые, но уже чуть более отчетливые. Значит, Том подбирался ближе к Салли и ее похитителю.

Тоннель, несколько раз круто повернув, вывел его к центральному гроту, от которого в разных направлениях отходили четыре коридора. Том резко остановился. С трудом переводя дыхание, посветил вокруг. Старые шпалы, развалившаяся вагонетка, несколько мотков ржавых цепей, изъеденные крысами пеньковые канаты. Придется ждать, когда опять раздастся звук, и лишь потом продолжать путь.

Тишина. Тому казалось, он сойдет с ума. Ну хоть один звук, черт, ну хоть какой-нибудь.

И вот – слабый крик.

В мгновение ока Том оказался в тоннеле, из которого донесся вопль. Тоннель почти сразу заканчивался тупиком – вертикальным стволом шахты, окруженной заграждением. Шахта была слишком глубокой, и луч фонарика не достигал ее дна. Спуститься вниз не представлялось возможным – кругом ни лестниц, ни веревок. Том поискал глазами и не увидел ничего, что могло бы облегчить спуск.

Он осмотрел неровные края шахты, и в голову ему пришла одна мысль. Том снял свои итальянские ботинки, потом носки и бросил их вниз, считая, за какое время они достигнут дна. Ботинки летели где-то секунду – значит, тут примерно 32 фута.

Засунув пистолет за пояс и взяв фонарь в зубы, Том схватился за ограждение и перелез через край, упираясь босыми ногами в голый камень. Вытянул одну ногу, переместил вес тела чуть в сторону, нашел, за что взяться руками сверху. Медленно, с сильно бьющимся сердцем, он полз вниз по стволу шахты. Когда-то Том немного занимался альпинизмом и теперь жалел, что мало.

Другая нога опускается вниз, потом перемещаются руки. Он оступился, и на один страшный миг показалось – все, падение неминуемо. Острые камни врезались в пальцы ног. Том спускался невероятно медленно, пока с огромным облегчением не почувствовал под собой твердую землю. Посветив вокруг, он поднял носки и ботинки, обулся. Том очутился в очередном тоннеле, уходящем прямо в толщу горы. Он прислушался – все было тихо.

Том побежал по тоннелю, правда, небыстро, и, остановившись через несколько сот ярдов, снова прислушался. Фонарь светил тусклее: садились батарейки, и вначале-то никуда не годные. Том пошел дальше, поминутно замирая и вслушиваясь. Сзади донесся звук, похожий на сдавленный вопль. Том выключил фонарь и затаив дыхание буквально превратился в слух. Мужской голос раздавался все еще как будто издалека, но уже гораздо отчетливее. Удалось разобрать слова:

– Я знаю, ты там, наверху. Спускайся, а то стрелять буду.

Том слушал. Сердце его колотилось.

– Слышишь ты меня?

Том испытал такое огромное облегчение, что едва устоял на ногах. Салли жива и, по всей видимости, свободна. Он напряг слух, пытаясь определить, откуда доносится голос:

– Тебе крышка, сука!