Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

Уже через несколько секунд я подвел 658-ю вплотную к носу поврежденной лодки и с радостью заметил, что Тони и его люди уже выбрали ставший бесполезным буксирный трос, отвязали его и были готовы принять наш. Мы метнули бросательный конец – и, когда он был с первого раза принят и втянут, передали кормовой конец, а потом и буксирный трос.

Оставив Майка на мостике, я отправился в корму, чтобы проконтролировать осторожную вытравку буксирного троса, который при неаккуратном обращении мог повредить наши винты. Все было в порядке. Я слышал, как наш рулевой крикнул Коллинзу (рулевому 657-й):

– Не забудьте вернуть нам чертов кормовой конец, когда все устаканится!

На что Коллинз ответил:

– Не волнуйся, старина, не забуду. Зачем он нам? У нас теперь и кормы-то нет.

Мы медленно двинулись вперед, потихоньку натягивая буксирный трос, пока он, наконец, не взял на себя нужный вес. Рулевой занял место у штурвала, стараясь своими действиями компенсировать рысканье 657-й. Мы шли со скоростью 5–8 узлов, но зато 657-я все еще оставалась на плаву!

Тони просемафорил, что в машинное отделение поступает вода, но ручные насосы пока справляются. В 10.00 мы доползли до Анконы и отвели 657-ю к ее последнему причалу – возле остатков катера, подорвавшегося на мине неделей раньше.

Так что Корни и Дуга, вернувшихся из поездок на следующее утро, ожидало нерадостное зрелище. Для всех нас потеря 657-й была большим несчастьем – мы столько времени провели вместе. Да и смириться с потерей таких отличных моряков, как Джок Гарднер, который успел заработать медаль «За выдающиеся заслуги», было вовсе не легко.

Этим наши потери не ограничились. Мы пока не знали, но впереди нас ожидал еще один удар.

Примерно через месяц Томми Лэднер оставил 663-ю и стал старшим оперативным офицером на Мальте. Он активно участвовал в морских операциях уже в течение четырех лет и почувствовал, что ему пора на береговую работу. Он предпринял попытку передать 663-ю Деррику, но последнего сочли слишком юным для такого назначения, и командиром 663-й стал Билл Дарракот – бывший старпом Тима Блая с 662-й.

Уход Томми стал настоящим шоком для меня и тяжелым потрясением для Деррика. Я не переставал восхищаться этим замечательным человеком и считал, что мы потеряли великолепного лидера. Я бы без раздумий последовал за Томми в любой переделке, не сомневаясь, что он найдет правильный выход даже из самой сложной ситуации. По-моему, это был самый лучший командир (после Корни, конечно). И разве можно забыть его заботливую помощь, когда мы попали в беду на Эльбе?

Моряки знают, что корабли, как и люди, имеют разные характеры. Они всегда скажут, какой корабль ведет себя как законченный ублюдок, а на каком плавать – одно удовольствие. Мы все были уверены, что наши корабли способны чувствовать – испытывать радость, гордость, огорчение, ревность… И 663-я это блестяще подтвердила.

Спустя девять дней после отъезда Томми, выйдя в первый поход с новым командиром, она подорвалась на мине и получила настолько серьезные повреждения, что была затоплена. Только так она смогла избавиться от горечи утраты. Когда рано утром в Анкону доставили уцелевших моряков, Деррик рассказал мне подробности. Дежурный офицер уведомил меня о случившемся еще ночью – он знал о дружбе между нами, – однако информации о потерях не было. Мне пришлось пережить два часа адских мучений. Деррик был моим закадычным другом, да и Тони Марриотт вовсе не был посторонним. Как они там?

Оба находились на мостике 649-й, когда лодка подошла к причалу. Позаботившись о раненых и других членах команды, мы собрались у нас в кают-компании позавтракать. Следовало также помочь пострадавшим с предметами первой необходимости – они лишились всего своего имущества.

В компании с еще двумя лодками 663-я всю ночь патрулировала в районе Венеции и утром взяла курс на базу. Ветер крепчал. 663-я шла в строю замыкающей. Неожиданно палуба резко поднялась вверх, сбросив всех стоявших на мостике людей. Деррик отлично вспомнил, как взмыл в воздух и благополучно приземлился на четвереньки на один из ящиков с боеприпасами по правому борту. Неподалеку, потеснив собой эрликон, шлепнулся старшина Николл, а Билл Дарракот мешком рухнул прямо на ограждение и остался недвижим – потерял сознание. Наблюдателя с мостика так и не нашли.

Мина взорвалась под мостиком и разворотила носовую часть машинного отделения. Лодка согнулась в средней части – теперь продольную жесткость ей придавали только стальные связи, установленные месяцем ранее в порядке общего упрочнения дог-ботов. Без них она бы развалилась на две части. А так нос и корма пока держались вместе, но были высоко задраны в воздух, а палуба в районе миделя была погружена в воду. Судьба персонала машинного отделения представлялась весьма печальной.