Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

Я решил остаться на борту и написать несколько писем – слишком уж я устал, чтобы отправиться на прогулку. Все-таки это были мои первые боевые выходы в должности командира, я очень беспокоился и почти не покидал мостик. Теперь мне нужен был только отдых.

Как только я устроился и приготовился впервые в полной мере насладиться уединением командирской каюты, наверху раздался какой-то шум. Пришлось вставать и идти разбираться. У борта стояла моторная лодка, на дне которой лежал один из наших артиллеристов. Он выкрикивал что-то бессвязное, пытался встать и изо всех сил отбивался от двух механиков, которые пытались удержать его на месте. У трапа стоял рулевой.

– Похоже, он перебрал местной ракии, – вздохнул рулевой. – Говорят, от нее с непривычки может и крыша поехать.

Я перегнулся через борт и крикнул, обращаясь к людям в лодке:

– Вы можете помочь поднять его на борт? А тут уже мы о нем позаботимся.

Рулевой собрал самых сильных парней из команды, и они с немалым трудом уложили отчаянно отбивавшегося буяна на носилки, которые обычно используются для того, чтобы опустить раненых в вертикальный люк. Некий гибрид носилок и смирительной рубашки. В уголках губ несчастного пузырилась пена, он выкрикивал обрывки слов, закатывал глаза… Он явно не понимал, где находится и что происходит.

Мы снова опустили пострадавшего в лодку, затем взяли на базе машину и отвезли в британский полевой госпиталь.

Дежурный врач встретил нас жизнерадостной улыбкой:

– Ничего страшного, уверяю вас. Мы уже привыкли к такому своеобразному эффекту от местной ракии. Оставьте паренька здесь на ночь, мы сделаем все, что нужно, и утром его вам вернем. Могу вас заверить, он успеет прочувствовать всю меру своего проступка, в данном случае я имею в виду невоздержанность в употреблении алкоголя, сполна. Похмелье после этой отравы чрезвычайно неприятно.

Он оказался совершенно прав.

На обратном пути в Комизу я задумчиво смотрел по сторонам. Так вот она какая – земля Далмации. Горы представляли собой глыбы голого известняка, лишь в отдельных местах покрытые кустарниками, зарослями оливковых и других низкорослых деревьев. Только небольшие участки земли были возделаны. И я нигде не видел животных. Очевидно, здесь проблема с продовольствием. Люди выглядели настороженными, на лицах читалась решимость – они были готовы к войне – тотальной войне. На этом острове не было места для случайных приезжих. Тито требовал, чтобы на бой поднялись все от мала до велика, и добился этого. Я заметил, что на стенах домов краской написаны лозунги. Чаще всего встречались два: «Долой фашизм!» и «Да здравствует Тито!». Так я впервые соприкоснулся с энергией коммунистической системы. Единство и энтузиазм югославов не мог не впечатлить, но мне показалось, что эта сила слишком безжалостна, слишком бесчеловечна, чтобы достичь гармоничных результатов.

Нам повезло. Мы прибыли на Вис на том этапе, когда отношения наших моряков с югославскими партизанами были хорошими. Так было далеко не всегда, да и продлилось не долго.

Со временем, когда в последующие месяцы немцев выбивали с одного острова за другим, политические и дипломатические соображения приобрели приоритет и нарушили достигнутое между нами военное «согласие». Парадоксально, но факт: чем больше было достигнуто военных успехов, тем хуже становились отношения югославов с союзниками.

Но пока, в августе, между нами существовало взаимное уважение. Мы видели в них людей сильных, несгибаемых, хорошо обученных, дисциплинированных, безжалостных и агрессивных. Они же знали, что наши лодки – лучшее из всего, на что они могут рассчитывать, и восхищались достигнутыми нами результатами в боях с противником.

Вечером мы увидели сцену, которая больше подошла бы комической опере, чем войне не на жизнь, а на смерть. На берегу показалась группа партизан, довольно слаженно и мелодично исполнявшая какую-то легкомысленную песню, при этом они все поголовно были вооружены, но винтовки и автоматы свободно болтались за спинами. Среди них было немало девушек, выглядевших очень мужественно – их ноша была точно такой же, как у мужчин. Продолжая петь, они поднялись на борт шхуны (здесь их называли «тайгерами»), и изящное судно грациозно направилось к выходу из бухты, причем мы так и не услышали шума запускаемых двигателей – все заглушало пение. На мой взгляд, такая сцена украсила бы любую оперу, комическую или героическую.

В течение следующих трех суток наши лодки еще дважды вели патрулирование между островов к северу от Виса, но не встретили ни одного немецкого судна. 657-я теперь была оборудована американским радаром с РТ, который оказался для нас сущим Божьим даром: он мог видеть то, что не доступно ни человеческому глазу, ни нашему радару. Имея этот замечательный прибор, на котором были видны все секреты ночного моря, мы могли быть уверены, что не упускаем ни одной возможности. Наступил период временного затишья.