Канцелярия Кощея

— Ви хотите дать мне денег? О ви таки сделали мой день! Только скажите бедному еврею, зачем пастору такой замечательной религии захотелось иметь так много черной материи? Ви решили стать моим конкурентом? Да ради бога! У вас такая большая церковь, столько много места… Хотите я найму бригаду плотников и мы с вами наладим целое производство на такой большой площади? «Абрам и Швабс. Похоронные услуги», это звучит, согласитесь!

— Найн! Ви продавать, я покупать!

— Ну, хорошо-хорошо, пусть будет по-вашему. Только не говорите потом, что я вам не предлагал! А ведь мы могли бы иметь хороший гешефт, нет? И даже расходы поделим поровну. Всё равно нет?

— Найн! Мне нужен шварц материя! Шнель, шнель!

— Все торопятся, все куда-то спешат… Ви посмотрите на этих людей, — херр Шмулинсон обвёл рукой вокруг. — Они тоже спешат. И что? Эта спешка сделала их богаче? Они бегут, спотыкаясь о золотые слитки? Или где-то раздают бесплатные пряники, и они торопятся занять очередь за ними? Зачем торопиться, дорогой господин Швабс? Если ви так побежите, то не дай бог запутаетесь в своей чудесной рясе, упадёте и придётся тратиться на лекарства. А ви знаете сколько сейчас стоит даже простая валерьянка? О, я расскажу вам, сколько она стоит!

— Херр Шмулинсон, — перебил его пастор, подпрыгивая от нетерпения. — Ви продавать мне или найн?

— Ну, зачем найн? Что ви за слово такое полюбили — найн? Вам становится тепло, когда ви так говорите? Или пополняется казна вашей уважаемой церкви?

— Херр Шмулинсон, немедленно продавать мне материя!

— Ну, хорошо-хорошо, — поднял руки обладатель пейсов. — Если ви таки настаиваете, я продам вам немного черной материи, оторвав её буквально от сердца. Ви же знаете, что жители этого славного города, пусть живут они по сто лет даже в ущерб моему бизнесу, почему-то предпочитают оббивать гробы именно черной материей? Да, кто-нибудь может сказать, что это мрачно. Пускай. Пускай говорят, но ми же с вами знаем, что это солидно, престижно. А традиции? Это же важно — традиции. Представьте, что кто-нибудь хочет быть похороненным празднично, в гробу оббитом синим ситцем в жёлтенький цветочек, но его таки не поймут. Безутешная вдова и маленькие дети будут рыдать и сгорать от стыда, а их добрые соседи будут смеяться и показывать пальцами. Ви хотите этого? Нет скажите мне, ви и правда хотите такого?

— О, майн готт! Дай мне сил и терпение! Херр Шмулинсон, или вы продавать немедленно или я уходить и проклясть вас, ферштейн?

— Скажите мне, дорогой господин пастор, ну почему бедного еврея все хотят проклясть? Почему призывают на его и так несчастную голову всяческие ужасы? Может быть ви — антисемит? Признайтесь, я никому не скажу, ви — антисемит?

— Мой терпений нет больше! Я уходить к другим купцам и отдавать им деньги!

— Да-да, все почему-то не хотят покупать у бедного еврея, а несут свои деньги другим. Вот скажите мне честно, у других что, кошерным маслом намазано? Или им предлагают бесплатную мацу, как любимым покупателям? Может быть ви тоже хотите мацу? У меня она есть. Я таки дам вам её, пусть мои детки сегодня останутся без ужина, но для такого господина как ви, дорогой Швабс, мне ничего не жалко. Ну, хорошо-хорошо, я таки продам вам материю. Только это будет совсем не дешево и совсем не сегодня.

— Когда?

— Через неделю. Что ви так подпрыгиваете? Ладно, только для вас через пять дней.

— Найн! Мне надо завтра!

— Завтра ви не найдёте ни у кого в городе. И послезавтра. Господин Аксенов, шоб он был здоров, завезет материю только через два дня. И у нас с ним контракт на всю партию. Когда я посчитаю, сколько мне надо для удовлетворения ритуальных запросов наших добрых горожан, то вся оставшаяся материя будет ваша. И я даже сделаю вам хорошую скидку за ожидание, ви согласны?

— Найн. Я делать вам последний предупреждений! Если вы не отдавать мне материя, то вы её уже никогда не видеть! Ферштейн?

— Найн. То есть я, конечно же, хотел сказать — нет. Не в том смысле нет, что не понял. О, я отлично вас понял! А в том смысле, что у меня уже заключены договора с убитыми горем родственниками усопших, которые с нетерпением ждут результатов моей непосильной работы. Разве я могу обмануть их? И уважаемые покойники тоже долго ждать не могут, поймите их правильно. Приходите господин Швабс через неделю, приносите деньги и будет вам большое счастье, а пока я буду вынужден просить у нашей дорогой милиции защиты. Или ви пошутили? Это же так смешно пугать бедного еврея. Порадуйте меня, скажите, что ви пошутили. Найн?

Пастор плюнул, красиво выругался по-немецки и ушел быстрым шагом, а бедный еврей херр Шмулинсон так и остался стоять, смотря ему вслед, грустно и всепонимающе качая головой.

Мы с дедом многозначительно переглянулись.

— От так от, внучек, — прошептал Михалыч. — Ищет поп немецкий черную материю для кирхи своей. Значится скоро уже срок подходит для мессы ихней богомерзкой, тьфу!

— Похоже на то. Дед, а штука материи это сколько?

— Да у кого как, внучек. Один на сорок локтей выкладывает, другой аж на семьдесят.