Канцелярия Кощея

— Я тебе сейчас шевельну, — протянул он с тихой угрозой. — Я тебе, задохлику костлявому так шевельну, что ты у меня, паразит, десять лет прощение вымаливать будешь!

— Ты чё, Михалыч? — недоумённо повернулся к нему Кощей, не разжимая хватки, а я так и болтался у него в руке, поворачиваясь вместе с ним.

Дышать уже не получалось и я тихо хрипел стараясь вдохнуть хоть крошечный глоточек воздуха.

— А ну положь! — заорал мой дед. — Положь Федьку, сявка ты беспризорная! Волк позорный! Ты на кого батон крошишь, козёл безрогий!

Кощей разжал пальцы и я рухнул на пол, жадно хватая воздух ртом.

— Забыл, паскудник, как я тебя уму-разуму учил?! — надрывался дед. — Ужо я тебе мозги быстро-то вправлю, баклан синюшный!

— Ну, ты дед не загоняйся-то… — строгим голосом начал Кощей, но тут же взвыл, получив шваброй по черепу. Корона слетела и покатилась за диван.

— На Канцелярию…

Трах!

— На святое…

Трах!

— На Федю…

Трах!

— Руку поднял!

Трах!

— Уймись, Михалыч! — заорал Кощей, тщетно стараясь увернуться от мелькавшей в воздухе швабры.

— Я тебе уймусь, чёрт ты лапотный! Мало, ох мало я тебя лупил, когда ты науку у меня постигал! А вот тебе! А вот еще да от души! Да от всего сердца!

Палка не выдержала и разломалась. Михалыч повертел обломок в руке, отшвырнул в сторону и набычившись посмотрел на Кощея:

— Ну?

— Чего «ну»?

— Ага, значит, не понял, худенький ты мой, чего? Так я тебе еще раз сейчас объясню, — дед заозирался в поисках подходящего разъяснительного инструмента.

— Понял-понял, дедушка, дорогой ты мой Михалыч! — Кощей выставил перед собой руки. — Всё понял.

Он обернулся ко мне и протянул костлявую руку, помогая встать:

— Федор Васильевич. Был не прав. Вспылил. Прошу простить и не гневаться. Премиальные, медаль и ящик коньяка гарантирую.

— Проехали, Ваше Величество, — прохрипел я, растирая горло. — Только Дизеля вы всё равно оживите-то.

— Не могу, Федь, — Кощей развел руками. — Не умею я такого.

— А ты, Кощей-батюшка, Лиховида попытай, — раздался тихий, уважительный голос деда, будто и не он только что в ярости лупил этого батюшку. — Ить вредный он, но зело башковитый.

Кощей поморщился, принял из лапок бесенят корону, которую они достали из под дивана, задрал голову кверху и заорал:

— Лиховид Ростиславович! Зайди на минутку!

Через несколько секунд из стены высунулась голова с взлохмаченными волосами:

— Чавой-та? Звали штоль?

Я уже встречался с этим древним, еще с дохристианских времён колдуном, прозябающем теперь в призрачном обличии.

Лиховид Ростиславович был вреден, склочен, крайне обидчив, и являлся всем эдаким голубоватым облачком, в котором отчетливо прорисовывалась старческая фигура с длинной чуть ли не до пола развивающейся бородой. Существуя в виде духа, Лиховид растерял свою колдовскую мощь, но громадный багаж знаний остался при нём.

К нам в Канцелярию он заявился в первый же день, но покрутившись немного, ничего не понял в компьютерном жаргоне и, заскучав, исчез. И слава всем богам. Михалыч хихикая, рассказывал, что старый колдун своим занудством и нескончаемыми байками о старых временах, доводил Кощея просто до невменяемости.

Вот и сейчас, Кощей с преувеличенным уважением обратился к нему:

— По добру ли по здорову, Лиховид Ростиславович? — И не дав ему ответить, быстро продолжил: — На тебя только и надежда, мудрец. Подскажи, кудесник, как вернуть вон того скелета осыпавшегося? Дело зело важное, срочное, уж не откажи, помоги нам сирым да убогим.

Колдун спустился к Дизелю, облетел его пару раз, уже открыл рот, но взглянув на нас, отчего-то горестно махнул рукой и скрылся в стене.

— Придушил бы старого маразматика, — проворчал Кощей, — да польза от него бывает немереная.

Лиховид вернулся быстро, держа под мышкой здоровенный, но такой же призрачный, как и сам, фолиант. Зависнув в воздухе, он полистал страницы и сунул книгу под нос Кощею:

— Поворотись к костям и читай здеся.

Кощей затянул заунывным голосом нечто совершенно неразборчивое не похожее ни на один язык. Повышая голос, он на последних строках, вскинул руки в направлении Дизеля и, сорвавшееся с них зеленое облако окутало скорбные останки моего верного помощника.

Не успело оно рассеяться, как из него поскрипывая, стал подниматься мой Дизель! Целёхонек!

Он распрямился, оглядел кабинет, поклонился мне, Михалычу, немного поколебавшись и Кощею. Дисциплина, однако.

Я схватил Дизеля за руку, потряс, гремя костями, его, конечно, не моими, а потом и обнял, переполненный радостью от возвращения своего коллеги. Да что там! Почти друга, можно сказать!

— Ладно, — Кощей отряхнул руки, будто сбивая остатки древней магии с них. — Всё?

— Всё, Ваше Величество, спасибо. Сейчас за ремонт возьмусь.

— Чего еще надо от меня?

— Тишины и покоя. Я сам сообщу, как будет готово.

— Совсем ты, Федор оборзел, — начал было Кощей, но покосившись на Михалыча, осёкся и шагнул к двери. — Лиховид Ростиславович, пошли не будем мешать. Заодно расскажешь мне, какая трава была зеленая в твои времена да брага сладкая.

— Ваше Величество, — остановил я его, когда он уже шагнул за порог.

— А?

— Ящик коньяка.

— Чего?