Канцелярия Кощея

— Горыныч, — обратился я к нему. — Кушать хочешь?

— А то, — засопела левая. — Мы со вчерашнего ничего не кушал. Как вернулся с очередного задания, дали корыто каши, да и спать погнали.

— Михалыч, давай сообразим Змею покушать?

— Перебьётси.

— Я на голодном звере не полечу!

— Ты, Федор Васильевич, — раздался от ворот голос Кощея, — мне тут слуг не разлагай. Охамели все окончательно. Одному тариф повёрстовый вводи, другому золотишка отсыпь на пьянки-гулянки, вот возьмусь я за вас как с делами разгребусь маленько!

— Да Ваше Величество, — взмолился я, — ну чего вы?! Я же не из-за ваших размолвок с Горынычем дёргаюсь, я за технику безопасности переживаю. А ну как не довезет Змей из-за банальной нехватки сил? И будем мы скакать неделями по горам по долам, спасибо, хоть костыль есть, будет на что опереться.

— Ладно. Дело — прежде всего.

Кощей щелкнул пальцами и из ворот скелеты потащили три освежёванные бараньи туши.

Я хмыкнул про себя. Заранее ведь приготовил, весь разговор просчитал, а нам тут спектакль устраивает.

Кощей шагнул поближе:

— Жри, чешуйчатый, только смотри мне! Понял ли?

— Дык батюшка, — пробасила правая, — разе мы без понятиёв? Оступились разок, так урок-то теперь поняли.

— Разок… — передразнил Кощей. — Ладно, заправляйся и в путь.

* * *

Путь до поляны под Лукошкино для меня был уже привычным.

Горыныч сытый и довольный, разглагольствовал о том, как сейчас он прилетит, а шамаханы ему опять коровку притащат и как он её кушать будет, пока дед не оборвал его:

— Какие шамаханы, милок? Ты с закрытыми зенками летаешь, поди? Не видел, как Орда домой уходила?

— А корова? — тупо спросила левая голова.

— Зайчика в поле поймаешь и покушаешь, — отрезал дед.

Правая покосилась на меня в поисках поддержки, но я промолчал. Я ему что, председатель профсоюза «Аэрофлота»? Дозаправку я выбил, но это в собственных интересах, а с Кощеем пусть сам разбирается.

Дальше летели молча.

Когда приземлились, Горыныч, сухо распрощавшись, резко рванул вверх и тут же скрылся с глаз. Обидели маленького, угу.

— В следующий раз… ох, зараза… пусть Горыныч нас у городской стены высаживает, — проворчал я, продираясь через очередной бурелом. — Ночью полетим, никто и не заметит.

— Что, — понятливо спросил дед. — Нервишки?

— Есть такое, — признался я.

— Ну и зря. Сейчас в городе тихо должно быть. Шамаханов-то отогнали, Горох и успокоился, даже ворота открытыми держит.

Ну, да, только всё равно я немного волновался.

Ворота действительно стояли нараспашку и, хотя с десяток стрельцов и стояли на страже, на нас не обратили никакого внимания.

— Куда, деда?

— Давай, внучек, с Калымдаем свяжись, узнай где он.

А верно. Калымдай оказался на наблюдательном пункте в доме Борова рядом с милицией. Только его плохо слышно было — шум и крики почти полностью заглушали речь.

— Всё в порядке! — проорал Калымдай, перекрикивая шум. — Давайте подходите, жду.

Попасть в дом Борова оказалось непросто. Весь пятачок перед бабкиным теремом был занят толпой немцев орущих не понять что и размахивающих кольями и булыжниками. Около ворот стоял пастор Швабс и тоже что-то орал, то поворачиваясь к соотечественникам, умело заводя толпу, то грозя кулачками выглядывающим из-за забора стрельцам. А с близлежащих улочек стекались ручейками и Лукошкинские жители.

— Растудыть твою! — восхищенно помотал головой Михалыч. — Давай-ка, внучек, по краешку, по стеночке пробиваемся.

Кое-как протиснувшись между озверевшими немцами и чудом державшимися плетнями, мы наконец-то попали в дом, ставший в последние недели наблюдательным пунктом.

Калымдай нас встретил радостно, но тут же замахал руками мол, все разговоры потом, пошли на чердак, а то всё веселье пропустим.

Удобно устроившись у сдвинутых в сторону черепиц крыши, открывавших нам отличный обзор, я спросил у ротмистра:

— Так что тут происходит?

Калымдай заулыбался во весь рот:

— Конфликт участкового и пастора разгорается с каждым днём. Нам только и остаётся, что наблюдать, даже вмешиваться не надо. Помните, я докладывал, что двое охранников посла напали на милицию?

— Ага, было такое.

— Повязали их тогда, посадили в поруб, а сегодня в порубе они трупы оказались.

— Как так?!

— А не понятно как. Только это не менты их прибили. Бабка говорила, что не хорошо их как-то придушили, что теперь они оборотнями стать могут, упырями. Мол, надо их по-особенному захоронить, сжечь или кол осиновый в грудь вбить. Участковый трупы к немцам отправил, а немцы и поднялись. Пастор там замутил головы своим мол, убили менты охранников да еще требуют над телами надругаться особым способом. Вот и рванула немчура к отделению за своих мстить. Только, думаю, без адовых сил тут не обошлось.

— Демоны своих же подставили? Зачем это им?

— События развиваются, господин генерал, только выводы пока делать рано. Пока только накапливаем информацию. Как-то всё запутанно. Ещё и взрыв этот вчерашний…

— К-к-какой взрыв?!