Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг

Руки в наручниках сильно затекли, но повязку с глаз сняли – уже хорошо. Йон, щурясь от белого медицинского света гудящих ламп, с пренебрежительной улыбкой осматривался на новом месте. Юноша был сильно удивлен выдержке мятежников – или, точнее, отсутствию таковой. Если бы он хотел добиться чего-то от узника, то оставил бы того одного без еды и воды дней хотя бы на пять-шесть. Чтобы заключенный впал в отчаяние, думая, что про него помнят лишь крысы.

При воспоминании о мерзких животных он поморщился. Когда Йон был в камере, он давал этим тварям подобраться поближе, а затем захватывал и давил цепями, слушая противный предсмертный визг и хруст позвонков. Это было отличное развлечение, но продлилось оно недолго. Лидер несогласных пришел за ним даже слишком рано. Он воззвал к совести и раскаянию. Плохо же этот генерал знает инспекторов Канцелярии внутренних дел, или Канцелярии Счастья, как еще называют её в народе. Особенно популярно это название было в среде несогласных, правда, у них оно употреблялось исключительно с сарказмом. Впрочем, самих инспекторов это не волновало.

Сейчас Йон находился в светлом просторном помещении приторно-стерильного медицинского блока. По сравнению с лабораториями Канцелярии, местное оборудование устарело почти на век и напоминало изображения из учебников истории.

Несмотря на архаичность обстановки, больший интерес для Йона представляла сидящая напротив девушка в застиранном белом халате. Темные, почти черные волосы, выразительные брови и карие глаза в обрамлении густых ресниц. Впервые взглянув на нее, он подумал о том, что, может быть, зря недооценил старого генерала. Должно быть, тот хорошо изучили информацию о нем, раз подсунул ему девицу, полностью соответствующую его вкусу.

Затем Йон присмотрелся к ней более критично. Кожа девушки была бледной, почти прозрачной, хотя это, в общем, логично, ведь, насколько юноша понял, они сейчас прятались где-то в южных пещерах. Вряд ли девица часто бывала на поверхности. Йону же всегда нравились смуглые девушки. Рядом с такими чувствовалось биение самой жизни. А о какой жизни может идти речь, если с тобой полупрозрачное привидение?

– Если ваш генерал надеялся купить меня, то мог бы для начала поинтересоваться моими предпочтениями.

– Что? – девица оторвала взгляд от огромного бумажного фолианта и посмотрела на узника.

– Ты не в моем вкусе, – усмехнулся Йон, обнажая безупречную улыбку.

Брюнетка хищно усмехнулась в ответ и, аккуратно отложив книгу, медленно направилась в его сторону. Приблизившись, она слегка наклонилась и, царапнув его подбородок ногтем, заглянула в глаза.

– Знаешь, милашка, когда ты в меня влюбишься, тебе придется очень постараться, чтобы убедить меня в искренности своих чувств.

Йон не выдержал и рассмеялся, напор девицы ему определенно нравился.

– Недотрога. Отвратительно.

Та придвинулась еще ближе и шепнула прямиком в левое ухо:

– Хуже. Намного хуже, – и с этими словами она больно укусила его за мочку.

Йон зашипел, дернулся, но цепи намертво удерживали его на стуле. Удалось лишь мотнуть головой, но нахальная девица с пренебрежительной ухмылкой отскочила в сторону.

И что это было? Импровизация сумасшедшей? Или вся эта сцена была отрепетирована и поставлена специально для него?

– Оу… – равнодушно потянула она, – у тебя кровь. Но если ты хорошо попросишь, я обработаю рану.

– Мне стоит беспокоиться? Или это тот самый способ, с помощью которого вы размножаетесь? Ну, знаешь, как зомби или оборотни в старых фильмах.

– Точно подмечено, милашка, – брюнетка, снова взяла в руки книгу. – Скоро станешь одним из нас.

Тошнотворно-сладкое обращение неимоверно бесило, но Йон ничем этого не выдал и предпочел продолжить игру:

– В таком случае ты будешь первой, кого я покусаю. Я должен запомнить твое имя.

– Мора.

– Мора? – он облизал губы, смакуя слово. – Звучит, точно один из всадников апокалипсиса. Хотя о чем это я? Несогласные же проповедуют анархию, так что весьма символично.

– Меня так назвали не поэтому, – отмахнулась брюнетка.

Йону было, в общем-то, все равно, но ситуация требовала от него хорошей игры и максимум обаяния.

– Тогда почему же?

Она на мгновение оторвала голову от книги и пристально посмотрела ему в глаза. Йон невольно вздрогнул и отвернулся. Было в этом взгляде что-то неприятное, словно утерянное воспоминание, которое так приятно было забыть. Прошло секунд тридцать, и он уже раздумывал над вопросами для продолжения беседы, как девушка неожиданно ответила.

– Родители хотели назвать меня Корой. Это значит «дева» на древнегреческом. Но служитель в молебне был то ли глух, то ли пьян, и он провел ритуал, назвав меня Морой. Родители решили не менять.

Йон вновь повернулся, пытаясь отыскать на спокойном бледном лице своей стражницы признаки издевки и лжи. Родители? Пьяный служитель? Это было настолько дико и абсурдно, что губы сами собой потянулись в стороны, не в силах сопротивляться охватившему его веселью. Он искренне рассмеялся, мотая головой в попытках сморгнуть невольно выступившие слезы.