Канцелярская крыса. Том 1

Доходило до нелепого. Во всем Новом Бангоре Герти ни разу не встретилось даже изображение рыбы. Рыб не было на картинах, открытках и обложках. Возникало ощущение, что рыбу изгнали из новобангорского общества, решительно и на все времена. Когда Герти однажды спросил в книжной лавке роман Германа Мелвилла, продавец взглянул на него с искренним непониманием – и это при том, что кит, в представлении Герти, не вполне относился к рыбам. Поневоле возникало ощущение, что Господь Бог при сотворении острова так вымотался на четвертый день, что на пятый откровенно работал спустя рукава и кое-что пропустил[87].

Так что, когда Муан положил рыбные свертки на стол, так осторожно, словно сжимал динамитные шашки, Герти ощутил, как его рот наполняется слюной. Искушение оказалось огромным. Он и сам не подозревал, что настолько соскучился по рыбе.

«Проклятый синдром запретного плода властен не только над мальчишками, – подумал он, стараясь удержать руки в карманах. – Если бы в здешних ресторанах подавали рыбу, я бы в лучшем случае вяло поковырялся разок в ней вилкой. Но рыбы не сыскать на всем острове, поэтому она кажется мне соблазнительной как ничто иное. Как все-таки глупо и странно устроен человек. И все-таки, благослови Господь Скрэпси и его рыбаков!..»

– Не желаешь поужинать со мной? – спросил он Муана, силясь отвести глаза от рыбы.

– Я не ем рыбы, – ответил тот хмуро. – И вам не советую.

– Ерунда! Я ем рыбу с детства.

– По вам и не скажешь, – пробормотал Муан. – Но дело ваше. Ладно, пойду я. Паи-по![88]

Только Муан вышел, Герти мгновенно развернул свертки, успевшие покрыться пахучими маслянистыми пятнами. Свертки были совсем небольшие, но у Герти дрогнуло сердце, когда он увидел под бумагой тускло-серебристую рыбью чешую и мутные, навеки застывшие озерца глаз.

Корюшка. Мелкая рыбешка длиной едва ли больше чернильной ручки. Но Герти обрадовался ей так, словно собственноручно вытащил из реки сорокафунтового сома.

– Ты самая прекрасная рыба, что я когда-либо видел, – пробормотал Герти растроганно, ухватив корюшек за липкие хвосты. – Сейчас я покажу, как расправляются с вами у нас в Англии…

* * *

Кухонька, которая имелась в его меблированных апартаментах, не могла поразить размерами, но в ней имелась современная газовая плита и набор сковородок, а большего Герти и не требовалось. Печеный картофель, грибы, сметана, немного карри – прекрасный гарнир к рыбе. Не удержавшись, Герти сбегал в лавку, что располагалась в том же здании, и купил бутылку приличного белого вина.

– Особенный вечер? – улыбаясь, спросил его хозяин лавки, смахивая пыль с пробки.

Видимо, улыбка прилипла к лицу Герти так же основательно, как к пальцам прилипает чешуя рыбы, когда пытаешься ее чистить.

– В некотором роде, – ответил Герти с достоинством.

– Старая подруга?..

– Скорее, прекрасная незнакомка.

Вернувшись в апартаменты, Герти взялся готовить. Он никогда не считал себя прирожденным поваром, да и обедать обычно предпочитал вне дома, но полагал, что достаточно неплохо разбирается в рыбных блюдах. Этому было простое объяснение.

В бытность студентом Герти предпочитал столоваться в одном небольшом рыбном ресторанчике на берегу Темзы. Местечко было сырое, насквозь пропахшее рыбой и водорослями, но оно имело одно несомненное достоинство – питаться там было несравненно выгоднее, чем где бы то ни было еще. Вынужденный экономить деньги на учебу, Герти сделался его постоянным посетителем и вскоре мог прочитать наизусть все меню, от запеченного с овощами минтая и лосося под имбирем до форели в горчичном соусе и филе карпа с луком. Длительная рыбная диета благодаря высокому содержанию фосфора хорошо влияла на учебу и успеваемость, однако, как Герти убедился впоследствии, обладала свойством со временем угнетать дух. Оттого, закончив обучение, Герти решительно порвал с рыбой.

Пришло время исправить эту ошибку.

Герти легко выпотрошил корюшку, избавив ее от внутренностей и черной пленки, придающей мясу горечь. Нежное мясо не требовалось долго мариновать, хватило неполного часа в емкости с маслом, чесноком, имбирем и фенхелем. Дрожащими руками, как молодой хирург, впервые взявшийся за ланцет, Герти выложил стройные рыбьи тельца на скворчащую сковороду и стал наблюдать, как мясо темнеет, покрываясь ароматной коричневой корочкой. Рыба пахла восхитительно. Дожидаясь, пока она приготовится, Герти выпил в качестве аперитива бокал белого вина и приготовил гарнир.

Правильнее было бы устроить праздничный ужин завтра, разделавшись с неуловимым Стиверсом, но Герти ничего не мог с собой поделать. Он бы не простил себя, если бы рыба, оставленная на леднике, пропала, а в здешней жаре подобному недолго случиться. Пусть рыба, благословенный плод морских глубин, станет символом начала его освобождения от Нового Бангора. От этого острова, который кишит безумцами и чудаками, от его душного ландшафта, от черной тени Канцелярии, которая вечно витает за плечом и холодит зимним сквозняком спину…