Канцелярская крыса. Том 2

– Нет. – Герти почувствовал, что улыбается, хотя смешно ему совершенно не было, просто губы исказило судорогой. – Я желал убраться отсюда подальше. Это была моя главная мечта. Еще до того, как я понял, куда меня занесло. Покинуть остров. Это значит, что и он истово желает того же. Бангорская Гиена тоже чувствует себя здесь запертой. И сделает все, чтобы покинуть свою клетку.

– Ну, это-то у нее едва ли получится, – рассудительно заметил Муан. – Порт пассажиров не принимает. В лучшем случае через неделю будет первый корабль…

Он был прав. Пассажирские корабли, напуганные «Лихтбрингтом», были разметаны по половине Тихого океана и не спешили заходить в порт, разве что пополнить запасы угля и воды. Это означало, что Гиена, подобно самому Герти, рвет и мечет, пытаясь найти выход, как и полагается заточенному в клетку дикому зверю. Но Муан, как обычно, прав: пока не налажено пассажирское сообщение с континентом, Гиена заточен в Новом Бангоре надежнее, чем Корсиканец на своем острове[67].

Если только не…

– Остановись у афишной тумбы! – крикнул Герти кебмену. – У ближайшей!

По лицу кебмена было видно, что он до смерти перепуган, причем непонятно, чем больше: разыгравшейся бурей или своими странными пассажирами. Спорить он не стал. Взвизгнув изношенными тормозами, парокеб затормозил возле афишной тумбы, в сполохах молний похожей на громаду какой-то старой крепости. Забыв про дождь и ветер, Герти выскочил из локомобиля.

И почти сразу пожалел об этом. Порыв ветра ударил его в лицо, помешав сделать вдох, ледяная плеть дождя больно хлестнула поперек спины. Приклеенные к тумбе объявления судорожно трепетали – казалось удивительным, как они еще остаются на своих местах. Ветер набрал такую силу, что, казалось, мог бы вырывать гвозди из дубовых досок…

Герти принялся рвать объявления, не обращая внимания на ревущий мир вокруг. Это было неудобно: пальцы мгновенно онемели, бумажные листки норовили выскользнуть из них подобно вертким крошечным птицам, ветер остервенело вырывал их из рук. Стиснув зубы, Герти расправлял пальцами мятые бумажные листы, пытаясь рассмотреть их в тусклом свете фары парокеба. Взгляд метался меж рукописных и типографских строк, но выхватывал лишь какую-то ерунду.

Германская бритва нержавеющей стали. Мужские ботинки, почти не ношенные. Лучший тростниковый сахар с плантации «Роза Данаи», заказ от ста бушелей. Наилучшие брокерские услуги «Биржевой компании Олдриджа». Полная подписка газеты «Справедливость» за тысяча восемьсот девяносто второй год…

Сотни самых разнообразных объявлений расхваливали свой товар. Люди, которые жили в Новом Бангоре, не подозревали, что обитают на спине Левиафана. И не считали себя детскими игрушками, над которыми властвует высший разум. Они искали недорогие уроки игры на пианино и мелкий французский тальк. Шейные платки того фасона, что когда-то носил Красавчик Браммел[68], и хорошую говядину. Брошюры о вреде лакрицы и серебряные подсвечники.

Герти в ярости отбрасывал трепещущие листы бумаги, и ветер с готовностью швырял их в грохочущую ночь. Возможно, его силы хватит на то, чтобы унести их на много миль от острова и разметать над океаном. Может, некоторые клочки даже долетят до Самоа или Новой Зеландии. Но Герти в этом сомневался. Эти отправленные в никуда письма были не более чем чешуйками со шкуры Левиафана. Никто в окружающем мире не увидит их.

Как не увидит и самого Гилберта Уинтерблоссома, если тот не поспешит.

– Должно быть здесь… Я же видел… Господи, да куда же они все запропастились?

Он нашел то, что искал, но к этому моменту уже настолько промок и замерз, что не смог даже обрадоваться.

«Рады сообщить публике… всем известный дирижабль “Граф Дерби”… наконец возвращен в строй и с удовольствием… в ближайшее время посетить… в комфорте. Первый рейс состоится восемнадцатого июня, во вторник. Цена взрослого билета – четыре фунта, детского – три».

– Цена взрослого билета – четыре фунта, – пробормотал Герти, не слыша сам себя. – Копченый минтай! Какой сегодня день?

– Что?..

– День! Какой день?

– Вторник, – испуганно сказал кебмен, явно испытывавший желание выскочить из собственного экипажа и броситься бежать в ночь. – Восемнадцатое.

Герти скомкал объявление в мокрый комок.

– Вот оно. Сегодня. «Граф Дерби» возвращается после ремонта. Сегодня его первый рейс.

– Забудьте, мистра, – вздохнул Муан, помогая мокрому до нитки Герти забраться в парокеб. – В такую погоду ни один дирижабль даже из эллинга[69] не выведут. Куда ему… Молнии садят одна за другой. Отменят рейс, как дать пить отменят.

– Может, и отменят. – Герти улыбнулся жуткой улыбкой, от которой поежился даже референт. – Это остановило бы его, будь он обычным человеком. Но это Бангорская Гиена. Он попытается вырваться с острова во что бы то ни стало. При первой же возможности. Остров пугает его так же, как меня, но фальшивый Уинтерблоссом при этом психопат и убийца. Нет, он не станет ждать. Если рейс «Графа Дерби» отменят, тем хуже для него. В аэропорт! На всех парах, бога ради! В аэропорт!..