Канцелярский клей Августа Мёбиуса. Сборник рассказов

– Не реви. Мне книгу заказали, аванс в пятьдесят тысяч дали, завтра в Верхние Зигазы за материалом поеду.

– Аванс? А себе чего не налил? – вмиг успокоилась Лариса.

– Да лучше за пивом схожу.

* * *

Только собрался за нефильтрованным – пришло сообщение на мобильник. Перечитал эсэмэску четыре раза: «Глобусрегионбанк» в лице генерального директора Шпизеля Я. И. очень ценит своих постоянных клиентов и всегда готов возобновить с Вами сотрудничество, вновь открыв Ваш лицевой счет». Грязно выругался, побежал к компьютеру. За мной побежала Ксюша и тоже грязно выругалась. Из туалета выскочила Лариса и возмущенно выругалась, но не грязно. На сайте «Глобусрегионбанка» в ответ на введенный пароль всплыло со вкусом оформленное сообщение о том, что в связи с тем, что счет закрыт, этот пароль не действителен. Грязно выругался еще раз. Грязно выругалась Ксюша. Жена взвизгнула:

– Ты в борделе или в культурном обществе?!

Поднял на перекошенное негодованием лицо жены бессмысленные глаза:

– Кинули. Весь счет обнулили, все, что откладывал. Ноутбук гребанный! У них, наверное, специальная программа стояла, есть такие. Пароль узнали!

Жена побледнела и грязно выругалась, грязно ругалась минут десять, потом сказала:

– Ты ничтожество, поэтому ты лох!

– Подлец, – добавила Ксюша, и еще добавила: – Вор конфет!

Отшвырнул клавиатуру, медленно встал из-за стола.

– А-а! Убивают! – заорала Лариса.

– А-а! Убивают! – заорала Ксюша.

– А-а! – заорал проснувшийся Тоша.

Полная клиника! Хотя идея у них неплохая.

Быстро оделся в спальне и стал медленно обуваться в коридоре. Три головы на разных уровнях высунулись из зала.

– Ты куда? – спросила жена.

– Ты куда? – спросила Ксюша.

– Куда? – спросил Тоша.

– Тазобедренными мышцами резать провода. В «Нефтегазтрансконтиненталь» съезжу.

– А тебя не заасфальтируют, как в «Криминальных происшествиях» показывали? – спросила жена. Дети не спросили ничего, потому что Тоша вцепился в кулек Ксюши и Ксюша потащила его вместе с кульком на расправу в детский уголок за шкафом.

Над вопросом жены не мешало бы и поразмышлять, но не расшнуровывать же теперь эти дурацкие ботинки.

– В федеральную автомагистраль М5 Москва-Челябинск? Не исключено.

* * *

– Откуда я знаю, какой тут «газ» сидел, нам сказали отремонтировать фасад с крыльцом, мы ремонтируем.

– Можно пройти внутрь? – спросил смуглого штукатура, возможно из солнечного «Понедельника».

– Нет, запрещено. За пленку нельзя заходить. Штраф дадут.

– Кому дадут? Сколько штраф-то?

– Ну хотя бы рублей пятьдесят.

Протянул купюру и шагнул за грязные, свисающие с крыши полиэтиленовые защитные полотнища, шарахнулся головой о строительные леса и оказался в черном пустом вестибюле около пустого письменного стола перед черной бронированной дверью, за которой жизнь не угадывалась. Два раза пнул дверь.

– Нельзя пинать, – сказал подошедший смуглый штукатур.

– А?!

– Штраф за пинание положен, сто рублей.

– А там есть кто?

– Нет, все переехали – ремонт делаем.

Покачал головой, хотел сказать штукатуру что-нибудь неполиткорректное, но зазвонил телефон:

– И ты молчал?!

Похоже, информация о завершении моей карьеры дошла и до жены.

– О чем?

– Не прикидывайся, только что звонила Ленка, ее Вадик ей сказал, что тебя уволили с работы!

– Это еще только слухи, а потом, я и сам давно собирался уходить.

– Куда ты мог собираться?! Ленка говорит, что Вадик сам видел приказ.

– Может быть, твой Вадик его и поднес на подпись?

– Вадик, между прочим, очень переживает за тебя, несмотря на твое свинское поведение. А меня ты достал! Мое терпение лопнуло, я ухожу к Макаревичу, который ведет себя как мужчина и не устраивает истерик из-за кулька конфет!

– Я устраиваю?!. – гудки загудели, ожидающему штукатуру с широкой улыбкой и с протянутой широкой ладонью сказал, что не пошел бы он в свой «Понедельник», кое-как выполз из полиэтилена, сел в автомобиль и поехал по шоссе номер М5 куда глаза глядят.

* * *

Долго ли, коротко ли – приехал.

– Откуда вы? А к нам-то зачем? – глава сельской администрации в перемотанных прозрачным скотчем очках снимал с головы темно-синюю фетровую шляпу навырост, любовно ее оглядывал, опять надевал на оттопыренные уши и никак не мог понять, чего от него хотят.

– Ричард Спартакович, может быть, у вас работа какая есть, я бы мог чего-нибудь того…

Стишки к дням рождения рифмовать, вести с полей сочинять или быков водить на осеменение противоположного пола.

– Нету у нас в Зигазах работы!

Поглядел за окно конторы, вертикальные густые дымы из печных труб подпирали все еще ранние февральские звезды, которые вместе с полной луной освещали все село, накатанную дорогу к нему, незамерзающую горную речку посреди села, небольшие поля в долине и древние пологие вершины, по которым не ходит никто.

«Кроме толп полупьяных туристов из клуба самодеятельной песни «Солнышко лесное»», – возразил собственным ощущениям и переспросил:

– А?

– Нету, грю, ниче! – снял шляпу Ричард Спартакович.