Канцелярский клей Августа Мёбиуса

В метро на Серегу уставилась рыжая, конопатая девушка, он вспомнил, что вчера не сводила с него глаз толстая, лопоухая школьница, а позавчера — прыщавый паренек с черной бородкой. Серега незаметно для окружающих поиграл кубиками мышц брюшного пресса, оглядел свою бугристую руку и решил, что трицепсы непременно надо подкачать.

Степанов нервничал, перебегал дорогу на красный свет и расталкивал неторопливых прохожих. Его прерывистое дыхание доносило до окружающих запах второй день не чищеных зубов, белая рубашка под двубортным пиджаком прилипла к телу, под мышками струились соленые ручейки, а ступни, обтянутые герметичными нейлоновыми носками, хлюпали в тяжелых черных осенних туфлях.

Бобыкин аккуратно закрыл дверку своего автомобиля, нежно завел двигатель, подождал пока стрелка температуры охлаждающей жидкости дошла до нужной отметки и очень плавно тронулся.

Девушка выдвинула автомобильную пепельницу, выбрала из нее самый длинный окурок и закурила. Симоненко понял, что дальше ближайшей станции метро ее не повезет.

Очень похожий на охранника третьего уровня Симоненко усатый шофер автобуса всю дорогу пялился на Свету в зеркало заднего вида. Света отвечала на взгляд шофера прямо и независимо, точно так она собиралась встретить жгучий взгляд и самого Симоненко. Но когда шофер, неожиданно затормозив, вылез из-за баранки, здорово струхнула. Шофер прошел через весь салон автобуса к последним сиденьям, подхватил под мышки сильно пьяного гражданина, очень похожего на совсем непьющего Фахарисламова, и выволок того через заднюю дверь на свежую травку газона. К чувству невыполненного долга у Светы добавилось легкое чувство разочарования.

* * *

Во дворике особняка Уждавини маленькие японские установки поливали тоненькими играющими на солнце струйками тщедушные цветники его жены. Серега автоматически вытряхнул в черный целлофановый мешочек пустую пепельницу и смахнул белой тряпочкой несуществующую пыль с щитка приборов. Потом вылез из надраенного до блеска лимузина и с наслаждением потянулся. На площадку для VIP-гостей на большой скорости въехал спортивный кабриолет и, взвизгнув тормозами, резко остановился. Серега подошел к автомобилю, перебросил жвачку на зуб мудрости и угрожающе выдвинул вперед челюсть, как научил его Фахарисламов:

— Здесь частная собственность! Господин Уждавини не предупреждал, что к нему приедут гости!

Диктор, сообщив в конце новостей невеселый прогноз погоды, добавил, что старожилы опять ничего не помнят. Степанов проскользнул в дверь. Бобыкин, не поднимая глаз от «Плейбоя», буркнул презрительное приветствие. Степанов, сжимая и разжимая ладонями воздух, попытался рассказать про жуткие заторы на дорогах, но запутался в длинном сложноподчиненном предложении. Бобыкин никак не выразил ему своего сочувствия. Степанов закончил бессвязную речь и подошел поближе к кондиционеру. Он нажал кнопочку выключателя и вывернул до упора регулятор мощности. Кондиционер как не работал, так и не работал. Степанов позавидовал Бобыкину, которому Фахарисламов разрешал сидеть без пиджака, потом немного раздвинул жалюзи и позавидовал Сереге, идущему в прохладном тенечке ветвистых деревьев, между фонтанчиков поливальных установок по направлению к подъехавшему открытому «Мерсу».

— Подъехал открытый «Мерседес», к нему подошел охранник первого уровня.

— Готовность «пять дробь один».

Степанов расстегнул кобуру, взялся липкими пальцами за ребристую рукоятку револьвера и тревожно подумал, заплатит ли ему Фахарисламов положенные «ночные» за прошлую неделю.

Бобыкин сидел в кресле и листал журналы, сначала накапливая в себе раздражение на новичка Степанова, который каждый день опаздывает, потом так же листал журналы, пытаясь подавить это раздражение.

Краем глаза отметив, что Степанов включает кондиционер, Бобыкин нервно встряхнул лощеный «Плейбой»: сто раз втолковывал этому идиоту, что кондиционер сгорел еще два года назад и стоит для антуража. Бобыкин решил не нервничать и подумать о чем-нибудь другом, например о том, почему жена Лидка не звонит ему уже полчаса.

— Подъехал открытый «Мерседес», к нему подошел охранник первого уровня.

Бобыкин вздохнул, не спеша отложил журнал и пробурчал:

— Готовность «пять дробь один», — не спеша поднял рацию, прокашлялся, нажал на красную кнопочку и бодро отрапортовал: — Первый! У нас ситуация «пять дробь один»!

В ответ из динамика рации послышался раздраженный голос охранника третьего уровня Симоненко:

— Действуйте согласно инструкции «семь Б».