Канцлер 2 (СИ)

Депрессивная фаза сменялась маниакальным состоянием. Поиск развлечений у малолетнего Сергея достигал патологического возбуждения. Его оживление доходило до неистовства. Подвижность становилась трудноуправляемой. В таком состоянии успокоить Серёжу было невозможно. В таком состоянии он становился агрессивно инициативным, дерзким в общении, не мог соразмерять свои поступки. За это сверстники так же били несчастного Серёжу. Ну не понимали они, что собаку с крыши сбросить, это здорово и смешно. Она потом так смешно корчиться на асфальте в луже крови и дерьма.

Брысин еле доучился до девятого класса, и распрощался со школой. Учителя вздохнули с облегчением. Серёжа устроился учиться в профессионально-техническое училище. Сверстники, конечно, там были попроще, чем в школе. Однако, и там его нещадно били. Всё за те же самые проделки, что и в школе. Потсаны не понимали, как это можно спереть у соседа. Это считалось западло. Но Серёжа так не считал, а только укрепился в мысли собственной исключительности. Окружающие это просмотрели. Вот когда индивид заявляет о собственной исключительности, вот этим, прежде всего он и выдаёт свою психическую неполноценность. Зачастую отдельная личность объявляет себя исключительной, потом группа людей, бывает, целая страна становится "исключительной". Тогда становится тошно всем.

В ПТУ Серёжа занялся повышенным самоанализом. Чувства к ровесникам значительно заострились. В поведении Серёжи появились угрюмо-дисфорические реакции и ипохондрические высказывания. Особенно после того, как его хорошо избили за очередное воровство, так, что повредили ногу до видимой хромоты. У уже совершенно нездорового Серёжи начали появляться бредовые и суицидные мысли. А как же его родители? А родители были неграмотные трудяги, им было некогда совершать жёсткий контроль над Серёжей.

В армию Серёжу не взяли по состоянию здоровья. Даже у военкоматских врачей, а ВТО время гребли всех подряд, не поднялась рука признать Серёжу годным к строевой службе, слишком уж этот призывник был убогим.

С работой у Серёжи тоже не заладилось, несмотря на его исключительность. По правде говоря, руки у Серёжи росли из задницы. Ломать он мог, а вот что-либо сделать правильно, это было выше понимания исключительного человека. На работе его долго не держали, а наоборот, старались побыстрей избавиться, как только до начальства начинало доходить, какого ценного кадра они приняли на работу. Некоторое время он трудился на оптовом складе. Платили мало, а хотелось всего и много. Кругом несправедливость. Приступы накатывали всё чаще. В один из таких дней Брысин совершил своё первое убийство. Чтобы заглушить непонятные мысли в голове Брысин шлялся по городу, но кругом были ненавистные ему люди. Он отходил всё дальше, где нет этих противных людишек, и наконец, забрёл на городское кладбище. Вместо успокоения Серёжу там накрыло. Хорошо так накрыло, что он начал ломать ограду и памятник на могиле. Корёжил металл и камень до тех пор, пока не превратил всё в груду мусора. На свою беду это заметила 45-и летняя женщина. Ещё большей бедой было, что она не убежала быстро с этого места, а начала стыдить Сергея. Не понял человек, что видит перед собой психа, что слова бесполезны. Ей бы, дуре, бежать оттуда без оглядки, так нет полезла стыдить сумасшедшего человека. Брысин пришёл в неистовство. Схватив кусок стальной оградки, он забил несчастную женщину до смерти. После убийства женщины, он сорвал с трупа золотые серёжки и колечко, а из сумки жертвы взял немного денег. Только после этой выходки его отпустило. Краем сознания он понимал, что совершил, но всё затмевало чувство всемогущества. Вот он захотел и лишил гнусного человечка жизни. А не надо говорить плохие слова исключительному. Это преступление так и осталось нераскрытым. Никто не обратил внимания на необычность преступления, а ведь были все признаки, что появился маньяк. Золотые украшения он сбыл знакомому барыге, а добытые деньги благополучно пропил. Вот это жизнь, красота, а не жизнь, подумал Брысин. Деньги сами упали ему в исключительные руки.