Канцлер

- Да из-за мальчонки и поссорился. Мать его окромя того, что благородной дамой, ещё и магичкой была знатной. Мальчика сразу после рождения мамкам-нянькам отдали, да те больше бароном интересовались, чем его сыном. А у ребёнка известно, то животик заболит, то зубки режутся, то ещё что. Бывало, орать начнёт, у баронессы от его крика голова разболится, она в окошко выглянет, рукой махнёт, и всё, прекратился плач. Малой лежит, надрывается, красный весь от натуги, а ни звука не слышно. Жалко мне его было. Своих-то детей не прижил, вот и ходил за ним. Когда молоком козьим покормлю, когда покачаю, когда вверх покидаю. Как подрос, в лес его таскать стал, ну и парень ко мне привязался, хвостом ходил. Мальчик он  толковый да любознательный был, на лету всё схватывал. Вот только к магии не шибко способный оказался. Вот он баронессе всё не ко двору и приходился: дурак, растяпа, бездарь, то повернулся не так, то одет небрежно, то ещё что. И за всё ему тычки да шлепки. И ладно бы сама била, а то магией всё, будто невидимый кто. Раз сказал он не к месту что-то, на три дня она на него молчание наложила. Прошло три дня, а он как молчал, так и молчит. С лошадями только разговаривал, да не словами, а так... постоит, морду ей погладит, повздыхает, ну и лошадь в него головой ткнётся, не печалься, мол, перемелется, мука будет. Птицы тоже к нему без боязни подходили, хищные особенно, ровно за своего считали. Барон охоту соколиную любил, так нарадоваться не мог на сына - сто очков вперёд любому сокольничему даст. Ну да не о том речь. Стал мальчишка на конюшню ночевать бегать. Мать как прознала, чуть дух из него не вышибла. Так он на другой день в лес удрал. Едва нашёл я его. А он упёрся, домой ни в какую возвращаться не хочет. И глаза заместо серых синими сделались. Пошёл я тогда к барону, говорю, так и так, сын он вам, али кто. Не дело, когда наследника фамилии до зверёнка дикого низведут. Барон так-то человек не злой был, только окромя баб да развлечений дела ему ни до чего особенно не было. Но тут проникся вроде, жене разнос устроил. Та к нему, конечно, подход имела, быстро поутихло у них там. Ну а меня, известно, в три шеи погнали. Мальчика, правда, в военный корпус учиться отправили. Мал он ещё был, да барон кого-то подмазал. Ходил я по-первости посмотреть на него через ограду. Несладко ему приходилось. Самые младшие года на три-четыре старше него были. Да и сам он диковатый да нелюдимый. Поколачивали его тоже. Он отбивался, конечно, да куда такой сопле-то. Потом смотрю, вроде проходить синяки стали-то. Это у них Фердинанд появился. Напел пацанам в уши про честь, благородство и защиту слабых. Малого под крыло взял. А там и я уже прочь из города подался.

Некоторое время они ехали молча, думая каждый о своём. Наконец Рогнар сказал:

- Я тут что подумал... хозяин рад тебе будет, не сомневайся. Только ежели у тебя новости какие огорчительные, при себе попридержи пока. И про болезнь не расспрашивай, Вартек не велел.

- Хорошо,- кротко отозвалась Камилла.

Рогнар посмотрел на неё и усмехнулся в бороду.