Канцлер империи

То есть немцы теперь представляли себе качественный состав своей бронетехники следующим образом. Для действий против заведомо слабейшего противника нужны гиганты вроде «Фишмана», но немного. В качестве основного танка рассматривается средний, с 50-миллиметровой пушкой, созданный на базе предложенных мной чертежей Pz-III. Кроме этого, они собирались использовать небольшое количество тяжелых самоходок с 88-миллиметровой пушкой – эти для прорыва укрепрайонов. И немного легких танков Pz-II. Ну а для пехоты – создать открытый сверху полугусеничный бронетранспортер.

Мы же собирались обходиться всего одним типом танка – с немецкой «ахт-ахт» в качестве орудия. Да, поначалу оно будет избыточным, но настильность его траектории позволит вести точный огонь с больших дистанций, что не лишнее в любой обстановке. А там, глядишь, скоро и у противника танки появятся, вон французы уже зашевелились. С такой пушкой, как «ахт-ахт», наши танки будут поражать вражеские с запредельной для них дистанции.

Пехоту мы (то есть мы с Гошей плюс рабочая группа Главного штаба) думали снабдить сравнительно дешевой БМП в приличных количествах и тяжелым бронетранспортером, вооруженным серьезной пушкой, – в количествах как получится – для действий в условиях прорыва насыщенной противотанковыми средствами обороны. Кроме того, на нашем вооружении предполагались и самоходки. Одна из них – «Диарея» – уже производилась. Вторая была в проекте, и в данный момент проходили конкурсные испытания 105– и 122-миллиметровых пушек для установки на нее.

Единый танк, компоновку которого привезли на утверждение екатеринбуржцы, тоже имел движок и коробку спереди. Специально для танков Тринклер разработал V-образную восьмерку мощностью в триста пятьдесят лошадей, а Луцкой – шестиступенчатую (четыре скорости вперед и две назад) коробку передач для нее. Кстати, управление фрикционами в этом танке производилось не рычагами, а штурвалом. Потому как с рычагами переключение скоростей одновременно с поворотом направо представляло весьма непростую задачу, с которой мог справиться далеко не каждый мехвод. Сам же танк был сильно похож на первую «Меркаву», но не с литой, а со сварной башней более простой формы. Как и у израильского танка, у нашего имелось дополнительное кормовое отделение с дверью, которое могло использоваться как аварийный выход. А вообще-то там можно было разместить или четырех десантников, или двух раненых на носилках, или дополнительный боезапас, или специальный контейнер на полтонны солярки сверх того, что в баках.

После технических делегаций уже перед самым Рождеством мне пришлось принять и дипломатическую – то есть провести последнюю рабочую встречу перед представлением оной делегации их величествам. По поводу этого делегаты волновались, им, видимо, не хотелось ударить лицом в грязь с первой же встречи на высшем уровне.

Встреча же была первой не только для новоиспеченных дипломатов, но и для их страны, всего позавчера появившейся на карте – пока только на одной, той, что висела в моем кабинете. Да и то она там была пририсована вручную.

Главу делегации звали Арон Самуилович Немнихер, и он был министром иностранных дел Социалистической республики Израиль. Помимо него, в состав делегации вошли два замминистра – финансов и национальной обороны.

К приходу гостей я как раз получил кое-какие сведения с Дальнего Востока, поэтому сразу перешел к делу:

– Чай, кофе, пиво – сами выбирайте. И можно мне сразу вам, уважаемый Арон Самуилович, задать нескромный вопрос: на кой черт Израилю понадобился «либерейтор» – кого вы собираетесь бомбить? Как его удалось украсть – не спрашиваю, потому что в общих чертах мне уже доложили. Довольно грязно, кстати, получилось, но зато недорого.

– Так ведь в первый же раз, Георгий Андреевич, – развел лапками министр иностранных дел. – До сих пор как-то не доводилось связываться с самолетами.

С нашей первой встречи шестой отдел успел подробнейшим образом вникнуть в биографию Арона Самуиловича, и я, в знак хорошего расположения, решил намекнуть ему об этом:

– Неужели процесс уворования самолета так уж сильно отличается от, скажем, неправедного заимствования вами пяти локомобилей, предназначенных к отправке на фронт в одна тысяча девятьсот четвертом году? Да не волнуйтесь, если бы они были там хоть зачем-нибудь нужны, с вами бы уже успели побеседовать в соответствующем ключе. Но толку от них не было никакого, зато мы вместо них авиабомбы смогли отправить… И вы ведь примерно шестую часть вырученной суммы пожертвовали на победу – мне правильно доложили?

По скромному кивку собеседника я сделал вывод – похоже, доложили неправильно, денег он получил заметно больше.

– Скажу по секрету, – сообщил я, – его величество решил наградить вас только что учрежденным орденом Святого Антония! Даже у меня такого нет… – «И никогда не будет», – продолжил я про себя. – Но все же – зачем вам тяжелый бомбардировщик?

– Но ведь должен же в нашем государстве быть самолет для высшего руководства! – пояснил один из замов, кажется, по финансам.