Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

– Вот как, – удивился я, – ведите его к нам на базу. Надо будет как следует его допросить. Я сейчас подойду.

– Государь, – обратился я к Павлу, – прошу меня извинить, но мне необходимо отправиться к подполковнику Михайлову и допросить пойманного иностранца. А с вами останется господин Иванов. Он хорошо знает историю вашего царствования и сможет меня заменить…

– Хорошо, Василий Васильевич, – кивнул император. – Вижу, что дела требуют вашего присутствия. А мы с господином Ивановым сейчас попьем чаю – я распоряжусь, чтобы нам его нам сготовили, и чего-нибудь скушаем. Честно говоря, я немного проголодался…

* * *

2 (14) марта 1801 года. Санкт-Петербург. Раннее утро.

Джулиан Керриган, сомневающийся

Допрашивали меня двое. Точнее, вопросы задавал один, а второй при этом записывал сказанное мною. Потом они поменялись. Странные они какие-то люди. Они спрашивали у меня одно и то же – кто я, откуда родом, как попал в Петербург, где живу, где работаю и почему шел по направлению к императорскому дворцу. И когда допрашивать меня начал второй, первый не только записывал мои слова чем-то вроде свинцового карандаша на листе бумаги, но и сверял сказанное мною с тем, что уже было записано.

Некоторое недоверие я почувствовал, когда не смог ответить на вопрос, кто сейчас в Америке президент. В английском флоте про Северную Америку нам не говорили ни слова, а в Петербурге можно было достать только русские и немецкие газеты. Русские я читать пока не мог, а язык немецких сильно отличался от данцигского диалекта, и я его тоже не всегда понимал.

Да и не очень-то меня все это интересовало. Моя родина – Южная Каролина, а не махина Соединенных Североамериканских Штатов. И если человека из Нового Берна в Северной Каролине либо Саванны в Джорджии я еще считаю соотечественником, то янки из Бостона или голландского бюргера из Нью-Йорка – вряд ли. Тем более Филадельфия или Коламбия[18] палец о палец не ударили, чтобы освободить меня и сотни других граждан от английской тирании.

А вот про то, что мне удалось услышать в Летнем саду, я этим людям ничего пока говорить не собирался. Откуда я знаю, вдруг они тоже заговорщики? Для меня же главное – сделать так, чтобы моя информация дошла до тех, кто сможет предотвратить убийство русского царя. И я попросту молчал – знаете ли, привык держать язык за зубами за время, проведенное на английском корабле. Да и пыток, которые, несомненно, последуют, я не боялся – вряд ли они окажутся хуже плетки-девятихвостки в руках боцмана Брауна.

Но пытать меня эти люди не стали. Вместо этого они отвели меня в небольшое трехэтажное здание рядом с дворцом императора. К моему удивлению, там меня накормили и напоили чаем. Вскоре ко мне пришли двое – человек в пятнистой форме, похожей на ту, которая была на тех, кто меня задержал, и седобородый человек в странной одежде, явно не похожей на военную. Но такую одежду я еще ни разу не видел, хотя мне довелось побывать во многих европейских (да и не только европейских) странах.

– Меня зовут Василий Патрикеев, – произнес на довольно неплохом английском седобородый. – Я советник его величества императора Павла. А вы, если я правильно понял, Джулиан Керриган?

– Именно так, господин Патрик… – я попытался произнести фамилию моего собеседника, и понял, что не смогу это сделать даже под угрозой виселицы.

– Судя по вашему акценту, вы с Юга, причем дом ваш находится южнее Виргинии. Одна из Каролин или Джорджия?

– Южная Каролина, сэр. Чарльстон.

– А как вы оказались в России?

Немного подумав, я решил, что в данном случае будет лучше, если я расскажу всю правду. Если эти люди поймают меня на лжи, то они потом не поверят ни одному моему слову.

– Я был моряком, сэр. В Плимуте, куда прибыл мой корабль, меня напоили в трактире, и очнулся я лишь утром на палубе британского фрегата «Бланш». Мне сказали, что при свидетелях мною был подписан контракт, согласно которому я обязан отслужить пять лет на королевском флоте и получил задаток – и это несмотря на то, что в моем кармане не было ни фартинга. Потом, когда мы зашли в Мемель, мне посчастливилось бежать. Я добрался до Санкт-Петербурга и сейчас работаю плотником на Адмиралтейской верфи.

Седобородый задумчиво посмотрел на меня, затем взглянул на стоявшего рядом офицера и что-то сказал ему по-русски. Они стали о чем-то оживленно беседовать. Из их разговора я ровным счетом ничего не понял, кроме слова «американец». Потом седобородый еще раз перевел взгляд на меня и спросил:

– Так что же, мистер Керриган, привело вас к Михайловскому замку? Ведь в нем живет русский царь. Знаете, что с вами сделали бы британские бифитеры, если бы попытались проникнуть в Тауэр?