Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

Я внимательно осматривал затонувшие британские корабли, поднимая из-под воды все полезные вещи. В первую очередь это были ценности, навигационные приборы, оптика и личное оружие. Пушки тоже представляли интерес, так как среди орудия Ревельской крепости оказалось немало таких, которые представляли большую опасность для своих же артиллеристов. Пушки я под водой цеплял к тросам, и моряки на баркасах, ухая, как стая филинов, поднимали их наверх.

Надо сказать, что работа водолаза требует крепких нервов. Осматривая затонувшие корабли, я находил британских утопленников, которые ушли под воду, запутавшись в снастях, или были придавлены перевернутыми орудиями. Оставлять их под водой не хотелось – пусть даже они и были нашими врагами, но их следовало похоронить по-человечески. Так что вместе с мешками, набитыми разными «ништяками», наверх то и дело приходилось отправлять очередного покойника.

Местный люд, открыв рот от удивления, смотрел на чудо из чудес – человека-рыбу, который нырял в морскую пучину и подолгу не появлялся на поверхность. Немало любопытных толпилось у компрессора, который заряжал пустые баллоны. Сколько среди них было просто зевак, а сколько тех, кто интересовался необычными машинами, так сказать, по долгу службы, я затруднялся сказать. Но наверняка таковые были. Некоторые даже набирались наглости и тянули свои лапы к баллонам. «Градусники», которые обеспечивали безопасность, не говоря худого слова, таких «любознательных» лупили палкой. Видя, как они потихоньку доходят до белого каления, я попросил адмирала Ушакова откомандировать в мое распоряжение десяток матросиков, характером построже и желательно непьющих.

Перед ними я поставил боевую задачу – держать на приличной дистанции любопытных, и не дать нечистым на руку людишкам что-либо у нас стащить. Для лучшего понимания я завернул при этом несколько замысловатых морских выражений, вроде: «якорь им в глотку и багор в задницу». Мореманы с уважением посмотрели на меня и пообещали нести службу как надо. «Вашбродь, не беспокойтесь, никто ничего и пальцем не тронет», – заверили меня они.

«Градусники» поддерживали радиосвязь с Питером и регулярно сообщали мне текущие новости. От них я узнал, что царь-батюшка наградил меня анненским оружием, которое мне торжественно вручат по прибытию в столицу. Кстати, таким же оружием Павел наградил и Дашку. Представляю, как эта егоза радуется. Она с детства обожала все колюще-режущее и огнестрельное. Лешка ворчит, что в его дочке явно просматривается мое тлетворное влияние.

Среди прочих новостей меня расстроило известие о покушении на помощника Василия Васильевича, Николая Резанова. Выходит, что и в Питере теперь стало так же опасно, как и в Ревеле? Я заторопился к своим, тем более что работа здесь у меня была в основном закончена. Запросив добро, мы стали потихоньку сматывать удочки.

Всю добычу (в первую очередь золотые монеты и прочие ценности) мы упаковали в сундуки и ящики, которые в сопровождении надежной охраны отправятся вместе с нами. Береженого, как говорится, и Бог бережет – уж очень мне не понравилось то, как алчно светились глазки у некоторых из тех, кто крутился возле выловленных мною из воды ценностей.

Конечно, напасть на нас в чистом поле среди бела дня было бы гарантированным самоубийством. А вот ночью, где-нибудь среди лесов и болот, которыми изобилует Эстляндия, вполне возможно. Тем более что игра стоила свеч – в случае удачи налетчики могли захватить добычу, которой им хватило бы на всю оставшуюся жизнь. В Ревеле имелось немало отчаянных голов, которые не задумываясь попытаются получить все и сразу.

Я рассказал о своих подозрениях Федору Федоровичу Ушакову, и он воспринял их со всей серьезностью. Адмирал велел капитан-лейтенанту Крузенштерну сформировать отряд – человек двадцать – двадцать пять – из самых храбрых моряков, хорошенько вооружить их и вместе со мной отправиться в Питер.

– Заодно пусть они получат боевые награды из рук государя, – сказал Ушаков. – Они их заслужили честно. Так что удачи вам, Дмитрий Викторович. Сказал бы по-нашему, по-морскому – семь футов под килем, только вам придется не морские волны пенить, а дороги нашей империи мерить…

А накануне отъезда к нам заглянул статский советник фон Радинг. Майор Никитин рассказал мне, что этот немец, занимавший в Ревеле пост вице-губернатора, немало помог в разоблачении и обезвреживании британской агентуры. У него имелось немало информаторов, в том числе и из числа контрабандистов и прочих почтенных людей, не всегда ладящих с законом. Герр фон Радинг, отзывавшийся, впрочем, на обращение «Герман Иванович», был в меру циничен, однако он никогда не действовал во вред России. Скорее наоборот – агентура господина вице-бургомистра регулярно сообщала нам о происках врагов империи.

Вот и в этот раз Герману Ивановичу доложили о том, что на наш обоз, везущий в Петербург поднятые с потопленных британских кораблей ценности, готовятся напасть лихие люди. То есть то, о чем мы предполагали, оказалось вполне реальной опасностью.