Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

– Игорь Викторович, – ответил мне капитан Бутаев, – судя по всему, убийца был опытным и собирался нанести куаферу удар ножом в грудь. Но Маршану в последний момент удалось увернуться, и лезвие прошло по касательной, разрезав его камзол и распахав мышцы брюшной стенки. Внутренние органы при этом не были повреждены, крупные артерии – тоже. Конечно, болевой шок и обильная кровопотеря реально угрожали жизни раненого. Но я оказал ему всю необходимую в таких случаях помощь, и сейчас его жизнь вне опасности. Думаю, что сегодня-завтра он очнется, а через пару недель сможет уже ходить.

– А насколько он транспортабелен? – поинтересовался я. – Мне не хочется оставлять его в Митаве. Ведь покушавшийся на него сумел скрыться, и не факт, что он не попытается добить Маршана. Мы не сможем оставить в Митаве охрану, чтобы защитить раненого, а здешним сторожам я не доверяю.

– Конечно, самое лучшее для него – это постельный режим и полный покой. Но оставлять его здесь – это значит, дать шанс его врагу довести до конца то, что не удалось сделать этой ночью. Думаю, что мы сможем благополучно довезти Маршана до Кёнигсберга, где я окончательно поставлю его на ноги.

– Вот и отлично. Только теперь нам всем надо держать ухо востро. Думаю, что зловредный иезуит последует за нами. И хрен его знает, кого еще ему захочется зарезать.

– Как вы считаете, Игорь Викторович, за чью команду играет убийца? – спросил Алан.

Я задумался. Мы с графом Ростопчиным предположили, что недорезанный Маршан, скорее всего, работает на секретную службу Наполеона, которую возглавляет Анн Жан Мари Рене Савари, будущий герцог Ровиго. А неизвестный, напавший на Маршана, похоже, тайный агент англичан или роялистов. Видимо, где-то наверху у нас сильно «течет», и оппоненты сумели пронюхать о цели нашей миссии. И потому они приложат все силы для того, чтобы помешать нам достигнуть соглашения с Бонапартом. Для британцев наш союз – это смертный приговор. И они не пожалеют ни сил, ни денег для того, чтобы совместный российско-французский поход против английского владычества в Индии не состоялся.

Именно так я ответил на вопрос Алана. Тот согласился со мной, добавив, что британцам не менее важно добраться до кого-нибудь из пришельцев из будущего. Так что покушение на Маршана – это всего лишь первый тревожный звоночек для нас.

И тут мне пришла в голову одна умная мысли. А что, если очнувшийся куафер не только сообщит нам имя этого самого иезуита, но и нарисует его портрет. Ведь он неплохой художник, и сделать ему подобный «фоторобот» не составит большого труда.

Алан, услышав мое предложение, сразу же сделал стойку.

– А что, Игорь Викторович, это идея! И в самом деле стоит попробовать. Я сегодня же приготовлю альбом и карандаши, которые будут теперь постоянно лежать рядом с постелью Маршана. Думаю, что и он сам заинтересован в поимке злодея. А нарисовать портрет своего врага он сможет и лежа. Как только он очнется, я проведу с ним блиц-опрос, а потом попрошу нам помочь. Вот только когда он очнется?

– Только учти, что мы сегодня вечером выезжаем из Митавы. Так что весьма желательно, чтобы он очнулся побыстрее. И к моменту начала нашего движения было бы совсем неплохо получить портрет иезуита. Тогда наше знакомство с ним произойдет в самое ближайшее время.

– Я все понял, Игорь Викторович, – сказал Алан. – Разрешите идти?

Глава 6 «Маска, а я вас знаю…»

19 (31) мая 1801 года. Ганновер.

Мсье Пьер Бланшар. Негоциант из Марселя. Он же Первый консул Франции Наполеон Бонапарт

Вот я и в пределах Пруссии. Точнее, на тех территориях, которые два месяца назад оккупировали войска прусского короля, блокировав устья рек Везер, Эльба и Эмс. Самое забавное, что заставил короля Пруссии занять Ганновер не кто иной, как русский император Павел.

Ведь курфюршество Ганновер считалось владением британского короля и находилось в личной унии с династией, с 1714 года правящей в Англии. Наряду с Францией, гарантом территориальной целостности Германской империи являлась Россия, поскольку решения Тешенского конгресса 1779 года де-юре оставались в силе.