Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

Я едва не задохнулся от возмущения. Мне и в голову не могло прийти, что мои новые друзья прибыли из мира, в котором происходят такие ужасные преступления, и где понятия о рыцарстве и дворянской чести полностью отсутствуют.

– Государь, – продолжил подполковник Михайлов, – как вы считаете, может, было бы неплохо завтра же отправить вашу супругу и ваших детей в Павловск или в Гатчину? Думаю, что вы сможете ее уговорить это сделать. А в ее спальне, смежной с вашей, будут дежурить наши люди. В случае необходимости они придут к вам на помощь.

– И как долго все это будет продолжаться? – спросил я. Мне не сильно нравилось все то, что предложили мне эти господа, но вспомнились ужасные подробности убийства меня (или не меня?) в их прошлом. И про себя я решил принять их план и потерпеть пару дней, пока заговор будет ликвидирован, а все заговорщики пойманы. Вот только удалить из дворца супругу и детей? И как долго мне придется оставаться одному?

– Думаю, что все займет несколько дней, – ответил мне господин Патрикеев. – А завтра желательно было бы пригласить в замок главу Тайной экспедиции Алексея Семеновича Макарова, чтобы с его помощью начать арестовывать злоумышленников.

– Надеюсь, что вы, Василий Васильевич, – я обратился к своему собеседнику по имени и отчеству, показывая тем самым, что наши отношения становятся менее официальными, – тоже будете в числе тех, кто отправится вместе со мной в мой дворец?

– Да, государь, было бы неплохо поговорить с вами о том, что произошло в нашей истории после вашей трагической смерти в марте 1801 года. Я захвачу с собой документы, и вы сможете с ними ознакомиться…

* * *

Санкт-Петербург, 1 (13) марта 1801 года. Летний сад

Джулиан Керриган, беглый моряк

Я возвращался с работы в свое жилище, снимаемое мною в частном доме у большой церкви, которую русские называют храмом целителя Пантелеймона. Мне осталось лишь пересечь Летний сад, пустынный в это время года, спуститься по гранитным ступенькам к причалу и по льду Фонтанки пересечь эту небольшую речку. Поднявшись на набережную на другой стороне, я окажусь в сотне ярдов от своего дома.

Я любил гулять по Летнему саду. Пусть здесь вечером было и темно, но после всего, что мне довелось пережить, я уже ничего на свете не боялся. К тому же у меня в кармане лежал большой матросский нож, которым я неплохо владел. Идя по тропинке пустынного в это время сада, я задумался, и чуть было не споткнулся, услышав совсем рядом слова, произнесенные на моем родном языке, пусть и с сильным германским акцентом:

– Все уже готово, виконт. Осталось лишь выбрать подходящий момент, когда можно будет нанести решительный удар…

– Я же вас просил, генерал, не надо называть никаких имен и титулов, – второй человек говорил с выраженным акцентом английской элиты, примерно таким, какому пытаются подражать те, кто считает себя у нас в Чарльстоне местной аристократией. Только, как мне показалось, для того, кого назвали виконтом, это произношение было вполне естественным. Конечно, забавно то, что и он обратился к немцу по званию, хотя сам требовал от своего собеседника не называть его.

– Кто может находиться здесь в такой поздний час? – с усмешкой в голосе произнес «генерал». – В парке нет никого, кроме ворон и сторожей, которые давно уже напились водки и спят беспробудным сном. Этих русских невозможно приучить к дисциплине и порядку.

– Здесь даже у стен могут быть уши, равно как и у деревьев, – нравоучительным тоном произнес «виконт». – Впрочем, давайте перейдем к делу. И когда свобода с вашей помощью наконец восторжествует в России?

– Я думаю, что в течение двух недель, возможно и раньше.

Было слишком темно, чтобы я мог рассмотреть тех, кто беседовал в парке. Затаив дыхание, я замер и стал слушать дальше их разговор. Неожиданно второй голос произнес фразу из трагедии Шекспира:

– Et tu, Brute? Then fall, Caesar![14]

Неожиданно лунный свет на мгновение пробился сквозь облака и ветви деревьев, и я увидел на одной из дорожек сада футах в ста от меня двух человек. Лиц их рассмотреть я не смог – луна снова нырнула за тучи, но мне все же удалось заметить, что один из говорящих был в военном мундире, а второй – в партикулярном платье.

Первый собеседник, «генерал», с недоумением спросил:

– А при чем тут Цезарь?

– Это фраза из произведения господина Шекспира. Цезарь, знаете ли, тоже слишком доверял своим приближенным. Да и убили его на мартовские иды, которые, как известно, вот-вот должны наступить.

– А-а, теперь понятно… – сказал немец тоном, по которому можно было понять, что он так ничего и не понял.

– Да, и еще. Как только тиран будет мертв, соблаговолите немедленно послать весточку в контору торгового дома де Конинк и попросите передать минхеру Корстаанье сообщение о том, что условия сделки остаются прежними.

– Хорошо, я сделаю все, что вы сказали.

– Тогда до свидания. И да поможет вам святой Георгий.