Канун Армагеддона

— Барон, вы всегда решаете вопросы будущего собственных детей вместе с супругой? — граф вновь перевел разговор на волнующую тему, когда все трое устроились за столом и слуги наполнили кубки.

— Да, я обсуждаю с ней все проблемы, касающиеся наших наследников, — сказал барон тоном, от которого графу почему-то стало неловко. — У тебя ведь трое сыновей?

— Да, Ансеис. Но средний отдал себя служению господу, а младшему нет и тринадцати.

— Так и моей дочурке Аннауре всего восемь лет, — усмехнулся барон. — Граф, прежде чем перейти к обсуждению столь важного вопроса, хотел бы заверить, что буду искренне счастлив породниться со столь знатным родом. Это, во-первых…

— А во-вторых?

— Есть одна маленькая деталь…

— Какая? — хором спросили Гловер и Бламур, прекрасно зная, что на пустяках в таком важном вопросе Ансеис не стал бы заострять внимание.

— Мой старший сын Отлак унаследует имя, титул пэра и большую часть моих владений во Франции. Как вы, может быть, знаете, я провел там несколько лет, улаживая все дела…

— Заодно, поучаствовав в битве под предводительством молодого короля Генриха, — отметил Бламур.

— Я тоже слышал о твоих подвигах в битве под Монсегюром, — кивнул Гловер. — Но ты хотел что-то сказать о…

— Да, — кивнул барон и продолжил:

— Большую часть моих французских владений унаследует Отлак, остальные — второй сын. Этот же замок я завещаю своей дочери Аннауре, Гловер, и если твой младший сын…

Граф Камулодунский оборвал его, не дав договорить, встал и, без единого слова, заключил барона в объятия.

— Баронесса Ансеис, — провозгласив слуга, пропуская в покои барона хозяйку замка.

В комнате появилась женщина в строгом и безукоризненно сшитом платье василькового цвета, подчеркивающем удивительно сохранившуюся для ее лет фигуру. Бывшая первая красавица королевства, некогда утомленная отсутствием любви на фоне многочисленных и мимолетных любовных забав почти со всеми более-менее выдающимися рыцарями королевства, ничуть не поблекла за прошедшие годы, которые, конечно, не могли не оставить следа. Она по-прежнему была красива, но к красоте природной добавилась прелесть, которая свойственна только любящим и любимым женщинам, и, как с удивлением отметил граф, она была по-прежнему желанна — он и не подозревал, что кто-то еще может пробудить в нем подобные чувства.

— Ты звал меня, любимый? — спросила она.

По ее голосу и по тому, как она никого, кроме Ансеиса, казалось, не замечала, граф понял, что любой, возжелавший пробраться на супружеское ложе барона, встретит ледяное непонимание с ее стороны, не говоря уж о крепкой руке супруга — с другой.

— Да, дорогая, — Ансеис провел жену к столу и помог сесть в кресло. — Граф Камулодунский делает нам честь и просит руки нашей дочери для своего младшего сына.

— Мы счастливы породниться со столь славным родом, — приветливо улыбнулась Аннаура графу, почти слово в слово повторив ответ мужа.

Гловеру вновь стало стыдно за свою реплику насчет того, что барон решает столь важные дела вместе с супругой, он понял, что если б ответ на его предложение был отрицательным, баронесса об этом предложении просто не узнала бы.

— Мне сказали, что ты захворал, дорогой? Что случилось? — с интонациями, свойственными только горячо любящим женам, спросила Аннаура у Ансеиса.

— Ничего страшного, — ответил барон. — Просто приступ хандры. Ты знаешь, что на меня накатывает время от времени. Граф и сэр Бламур — лучшее лекарство против этой болезни.

— Каждый раз после подобного приступа, — вздохнула баронесса, — ты садишься на коня и отправляешься искать приключения.

«А я остаюсь в замке, — повис в воздухе не высказанный ею упрек, — и жду, когда ты вернешься, вздрагиваю, услышав о незнакомом путнике у ворот, опасаясь дурной вести». Что ж, подумал Гловер, такова участь почти всех рыцарских жен. Кроме разве что жены сэра Бламура, сенешаля Рэдвэлла, редко когда выбиравшегося из неприступного замка больше чем на несколько дней.

— В этот раз приключение будет приятное, дорогая. Может, ты помнишь, а я совсем запамятовал, что король Этвард решил устроить в Рэдвэлле пышные торжества по случаю пятнадцатой годовщины той битвы. Одним из главных украшений праздника должен стать рыцарский турнир…

— Да, — подтвердил сэр Бламур. — Сэр Радхаур, граф Маридунский, согласился стать одним из зачинщиков турнира.

— Сэр Гловер, — продолжал барон, — передал мне просьбу короля Этварда, скрестить в дружеском поединке копья с одним из зачинщиков того, пятнадцатилетний давности, турнира. В живых остались только сэр Ковердейл и граф.

— И ты, конечно, выбрал графа, — не то спросила, не то констатировала Аннаура, посмотрев на гостя, и в глазах ее блеснули искорки.

— Конечно, баронесса, — улыбнулся Гловер.

Ансеис сделал большой глоток из кубка, встал и прошел вдоль стены, словно принимая решение.