Канженге

– Он нарушает закон?

– Скорее, соблюдает свою выгоду в рамках закона.

Тони кивнула.

Что ж, это понять можно. Бескорыстные феи и лунные эльфы встречаются только в детских сказках. А в жизни надо как-то устраиваться.

– Кстати, если решишь обратить свое внимание на Карраско, скоро это будет реально. У него супруга тяжело болеет…

Супруге Тони не сочувствовала.

– Она сама его выбрала.

– Да. И спорить готов, ничего не докажут. Ни яд, ни порчу, ни проклятие. Но двадцать-то лет она с ним прожила. Может, и больше. И вот благодарность…

Тони только вздохнула.

Карраско ее не интересовал. Ее интересовал Эудженио. Но это потом. А сейчас…

– Итак, сеньор Пенья?

– Хосе Мануэль Пенья. Милейший человек, между прочим. Ему порядка шестидесяти лет. Отец его работал в библиотеке, потом умер от горячки, Хосе с матерью оказались на улице. Мать попала в бордель, быстро умерла, мальчишку бордель-маман выкинула на улицу. – Рейнальдо рассказывал, как есть, не скрывая гадкой правды. А чего умалчивать? Антония все же некромант, она должна видеть изнанку жизни. – Там он сначала просил милостыню, потом срезал кошельки, потом пошел вверх по карьерной лестнице. На каторгу попал один раз, видимо, ему хватило.

– Сейчас что?

– Сейчас это милейший человек, право слово. Живет на калле Мадругада, у него там миленький домик, лично за садом ухаживает, говорят, собирается написать мемуары про свою нелегкую жизнь…

– Чистосердечное признание? – с невинной улыбкой уточнила Тони.

Призрак подавился… эктоплазмой, наверное, и фыркнул.

– Да, похоже!

– Что его останавливает?

– Ничего. А тебе завтра придется ждать приглашения.

– Ну и отлично, – махнула рукой Тони. – Поговорим, пообщаемся…

– Ему бы еще подарок какой…

Тони пожала плечами.

– Если что-то попадется… а что ему можно подарить? Он к антиквариату как?

– Равнодушен. Бизнес – и только.

– Что ему нравится?

– Книги. Как память о детстве…

– Книги…

Тони задумалась.

Сеньора Луиса не слишком любила инкунабулы, предпочитая мебель и украшения. Пара-тройка книг у нее была, но для подарка из вежливости это слишком дорого.

– Ладно. Завтра на блошиный рынок. А потом за курицами.

– Нас точно не поймают?

Тони пожала плечами. Еще раз пробежала глазами по записям, ткнула пальцем.

– Вот! Зная тана Риалона, он обязан был предусмотреть лишний защитный контур. Конечно, сил на него уходит много, но никто нас не обнаружит.

– Ты в этом разбираешься…

– Плохо, – честно созналась Тони. – Особенно меня никто не учил, потом уже сеньора Долорес пыталась мозги вправить, читать заставляла, объясняла ведьминские обряды. Звезда защиты может выглядеть по-разному, но символы у всех похожи. Вот, смотри, тайна, укрытие, тишина, спокойствие…

– Понятно. Жаль, сейчас я не смогу работать с литературой, как раньше. Даже газеты читать не получается.

– Почему? – удивилась Тони.

– Потому что я не могу переворачивать страницы.

– Надо будет что-то придумать, – решила девушка. – Прости, Рейнальдо, я пойду спать. Сил никаких нет…

– Конечно. Проводить не предлагаю… ты ведь здесь останешься?

– Да. Идти домой по темноте мне неохота, особенно когда в городе орудует маниак.

– Антония, ты не против, если я…

– Займешься этим делом? Буду рада.

Шальвен улыбнулся.

Ему определенно повезло.

Антония могла оказаться чудовищем, могла оказаться стервой, дурой, могла… ох, много чего могло быть. Но – нет.

Антония даже не относилась к нему, как к призраку. Часть работы?

Опять нет! Живое существо! Чувствующее, думающее… что еще надо? Да ничего! Но маниака поймать стоит! Шляются тут всякие, по его личной, Шальвена, столице!

Умереть нельзя – тут же какая-то пакость заведется! Ну да ладно, выведем!

Призрак подумал – и отправился бродить по городу.

А вдруг маниак ему просто попадется? Представляете, как ему повезет? Шальвену, конечно! Определенно стоит погулять. А на рассвете он вернется, Антония даже не успеет спохватиться.

* * *

Мужчина сидел в мобиле.

Сидел, смотрел на освещенные окна гостиной.

Глупо?

Он отлично понимал, что поступает, как идиот. Не в его возрасте, не в его статусе подобные выходки. Но…

Но!

Антония Даэлис Лассара невольно, не желая того, завладела его мыслями. И равнодушие, с которым она к нему относилась, только сильнее разжигало огонь желания.

Вздернутый носик, сияющие серые глаза, выбившиеся из тяжелого узла волос прядки…

Ее ничто не могло изуродовать.

Антония. Тони…

Мужчина помнил и ощущение сильного гибкого тела в своих руках, и пьянящий, дурманящий голову запах ее волос…

Его девочка…

НЕ ЕГО девочка!

Не его…

Так легко было бы постучать в дверь, сказать, что вернулся, предложить помощь…

И – нереально.

Антония не откажет, но даже если он получит ее тело, это будет неправильно, неверно… сотни и тысячи женщин живут со своими мужьями просто так.

Когда-то их бросила друг к другу страсть. Бросила, сплавила в едином шальном танце, а вот потом… потом, когда настало время для второй стадии, оказалось, что ничего кроме страсти-то и нет.

Вообще нет.

Любовь не выросла, она ведь не обязана вырастать в постели…

Уважения не возникло, неоткуда ему взяться.