Капабланка

"КАПАБЛАНКА, кубинец, 25 лет, хорошо сложенный, красивый человек испанского типа. До сих пор играл сравнительно мало. Матч с Маршаллом, турнир в Сан-Себастьяне и второстепенные американские турниры упрочили за ним притязания на славу. Сражался вообще успешно. Предстоящий турнир ставит перед ним трудную задачу, так как его поклонники ждут от него многого, быть может, слишком многого.

ЛАСКЕР — ваш покорнейший слуга. Родился в Германии, много странствовал, теперь живу в Берлине. 45 лет. Приехал в Петербург, чтобы встретиться с молодыми маэстро, столь шумно заявляющими свои мировые притязания".

В газете «День» Ласкер сетовал, что некий «русский писатель» «назвал Капабланку гением». Ласкер долго и старательно доказывал, что с понятием «гений» надо обращаться осторожно, что производило комичное впечатление, если учесть, что сам Ласкер только что нарек гением Рубинштейна — тоже выдающегося маэстро. «Можно ли признавать за Капабланкой почетный титул гения?» — риторически спрашивал Ласкер и тут же отвечал: «По-моему, нет». Впрочем, чемпион мира признал в той же статье, что «Капабланка — исключительный по силе маэстро... В его игре чувствуется твердая воля к победе, а такая твердая воля обладает творческой силой. Поэтому он верно и точно рассчитывает. А так как Капабланка рассчитывает верно и точно уже давно, то он усвоил yменье, стоящее выше простого расчета и граничащее с интуицией».

Но кончает Ласкер статью странным логическим пируэтом: «Если бы шахматная игра исчерпывалась расчетом, то превзойти Капабланку было бы невозможно. Но тогда шахматной игре пришел бы конец. Притягательная сила ее была бы почти такая же, как притягательная сила арифметического сложения. И она прекратила бы очень скоро свое существование. А если старая шахматная игра все же сохранила жизнеспособность, то, очевидно, в ней имеется и умозрительное содержание, сокрытое в таинственных глубинах. И тогда Капабланку можно и даже очень нетрудно превзойти».

Совершенно не понятно, почему Ласкер, признав, что воля Капабланки обладает творческой силой, и отметив два основных достоинства кубинца: интуицию и точность расчета, пришел к абсурдному выводу, что его «очень нетрудно превзойти»?!

Жизнь показала Ласкеру, что «превзойти» Капабланку не так просто! По окончании полуфинала, в котором кубинец без единого поражения вышел на первое место, обогнав на полтора очка чемпиона мира, пренебрежительный тон Ласкера сменился почтительным. Он писал в газете «Речь»:

«Стремительный Капабланка одержал целый ряд блестящих побед и теперь стоит впереди всех. Сделать восемь очков из десяти партий — это не шутка! Очень редко случается, чтобы первый призер выиграл больше трех четвертей турнирных партий, и к тому же этот процент, как показывает опыт последних турниров, обнаруживает тенденцию к понижению. Нужно иметь в виду, что Капабланке отнюдь не благоприятствовало слепое счастье... Нет, нужно признать без оговорок: Капабланка заслужил свой блестящий успех... Теперь ему представляется случай показать: умеет ли он сохранять приобретенное преимущество...»

Увы! Капабланка не сумел! На финише молодой корифей потерпел неожиданное и полное фиаско, в котором больше всех должен был обвинять своего главного врага — самого себя!

Он удачно стартовал в финальном турнире и, видимо, считал, что первый приз у него «в кармане». Исход борьбы решила партия седьмого тура Ласкер — Капабланка (всего было десять туров: пять участников играли по две партии, и в каждом туре один был свободен от игры). Ласкер блестяще играл весь финал, был в идеальной форме и к встрече со своим главным соперником отставал от него только на одно очко.

Капабланка отнесся к решающей встрече с чемпионом мира с удивительным легкомыслием и накануне партии, будучи свободным от игры, кутил в фешенебельном ресторане в кругу своих «доброжелателей».

Ласкер же вложил в партию с кубинцем весь свой опыт, все свое искусство и проявил тонкий психологический подход даже в выборе дебютного варианта (см. партию №16). Получив по дебюту худшую позицию, Капабланка, вероятно, все же мог бы добиться ничьей, если бы играл со своим обычным упорством и изобретательностью, но после веселого времяпрепровождения он был явно не в себе и потерпел заслуженное поражение.

Неожиданное поражение деморализовало Капабланку. Он, вероятно, имел в виду именно партию с Ласкером, когда писал шесть лет спустя: «В моей жизни бывали моменты, когда я был очень близок к тому, чтобы считать себя непобедимым. Затем мне наносили поражение, и проигранная партия возвращала меня из царства грез на землю. Нет ничего полезней маленькой встряски в надлежащий момент, и мало есть партий, которые научили бы меня столькому, сколько мои проигрыши».

Но вся эта мудрость печального опыта проявляется далеко не сразу.