Каперский патент

— К грот-русленям левого борта, — скомандовал он после паузы и оттуда быстро поднялся на квартердек, отсалютовав — менее трехсот лет назад здесь еще висело распятие. Ему ответили Дэвидж, Вест и Мартин, прибывший в субботу. Он избегал путешествовать в воскресенье, на что ни Джек, ни Стивен не обращали внимания. Все трое оказались гораздо лучше одетыми, чем когда впервые поднялись на борт, и очевидно, их благосостояние улучшилось, но лица у них оказались тревожными и измученными.

— Добрый вечер, джентльмены, — поприветствовал их Джек. — Я спущусь вниз, мистер Дэвидж, и буду рад выслушать ваш рапорт через пять минут.

В каюте ждало несколько писем и посланий, по большей части — просьбы взять на борт, но имелись и поздравления, и пожелания от старых сослуживцев, некоторые даже из гринвичского госпиталя. Он все еще читал одно из них, когда зашел Дэвидж.

— Сэр, я с чрезвычайным беспокойством вынужден доложить о мятеже на борту.

— О мятеже? Но по состоянию корабля я предполагаю, что он далеко не всеобщий.

Джек действительно заметил отсутствие веселой болтовни и смеха на борту и угрюмые, тревожные взгляды, но ничего отдаленно похожего на злой умысел. За время службы он стал свидетелем нескольких мятежей, не считая великих волнений в Спитхеде и Норе, а еще о большем числе слышал — удивительно обычное дело на флоте. Но не на процветающем, занятом делом корабле, со свободным увольнением на берег и всеми удовольствиями, которые только можно купить, под рукой.

— Кто замешан?

— Слейд, братья Брэмптон, Моулд, Хинкли, Оден и Ваггерс, сэр.

— О Господи! — Лучшие шелмерстонцы — два рулевых, помощник канонира, а остальные — обстоятельные моряки, тихие, надежные ребята. Золото, а не матросы. — Садитесь, мистер Дэвидж, и вкратце доложите мне о ситуации.

Но Дэвидж не умел рассказывать кратко и одновременно последовательно, связно и беспристрастно — его разум так не работал. Пусть и компетентный офицер, способный выдать серию быстрых приказов в опасной ситуации при плохой погоде или в виду подветренного берега, в повествовании своем он до обидного дрейфовал. Джек совершенно не был уверен, что когда повторы и отклонения от темы Дэвиджа подошли к сбивчивому финалу, в распоряжении капитана появились все сведения.

Он все же понял, что воскресным утром семь матросов, все сифиане («Кто такие сифиане, мистер Дэвидж?» «Да кто-то вроде рантеров[27] или методистов, сэр, не вникал в это») из Старого Шелмерстона, деревни чуть подальше от моря, собрались в своем молитвенном доме.

Пообедали они на берегу, а по возвращении на корабль кто-то из них или все вместе спустились в висевшую по правому борту люльку и написали оскорбительное слово.

Дэвидж не заметил поначалу — кают-компания давала обед в честь первого визита на корабль миссис Мартин. Но возвращаясь на корабль после того как проводил Мартинов, он, конечно, увидел бросающееся в глаза с огромного расстояния слово — корабль повернулся с приливом. Он сразу же распорядился убрать его. Все делают вид, будто никто не знает виновного. Никто не собирается соскребать или закрашивать надпись — вечные оправдания: кисти отмокают, день воскресный, надел выходную одежду, срочно нужно на бак, от крабов, видите ли, расстройство желудка.

Один в конце концов признался, что это его рук дело, но убирать надпись отказался. Заявил, что совесть не позволяет, и в этом его поддержали остальные шестеро. Без агрессии или оскорбительного поведения и не пьяный, но вместе с остальными подтвердил — если кто-то попытается убрать имя, то первый его мазок станет последним.

Дэвидж и Вест не получили поддержки ни от боцмана, ни от канонира, ни от плотника, и уж тем более не от матросов. Они, хотя и не бунтовали, но довольно открыто заявили, что не будут делать ничего, что может принести неудачу. Из страха усугубить положение Дэвидж с тех пор не отдавал никаких прямых, однозначных приказов на этот счет. Не имея морской пехоты, он, разумеется, и не мог арестовать всех семерых.

Поскольку Дисциплинарный устав на борту не действовал, а корабль не в море, ни он, ни Вест не знали, как поступать. Дэвидж все же отстранил матросов от обязанностей до прибытия капитана и запретил им подниматься на палубу. Может быть, их стоило сразу отправить на берег. Если он поступил неправильно, то искренне сожалеет об этом, но взывает к беспристрастности капитана Обри.

— С мистером Мартином посоветовались? — уточнил Джек.

— Нет, сэр. Он вернулся лишь незадолго до вас.

— Понимаю. Ну что ж, думаю, вы приемлемо справились с трудной ситуацией. Прошу, спросите у докторов, не найдется ли у них минутка для меня.

За короткое время ожидания в его мозгу пронеслись различные варианты действий, но аргументы за и против все еще находились в равновесии, когда открылась дверь каюты:

— Мистер Мартин. Вы, без сомнения, слышали о нынешней проблеме. Расскажите, пожалуйста, всё что можете об этих сифианах. Никогда о них раньше не слышал.