Капитал. Полное собрание пьес

Имя Ленина снова и снова влипаро повторяет великий народ. И как самое близкое слово урпаро имя Ленина в сердце живет. И советская наша держава барбидо, и великих побед торжество — это Ленина гений и слава карбидо и бессмертное дело его. Мы в работе большой не устанем, моркосы! И сильней нашей Родины нет, если партии теплым дыханьем обросы каждый подвиг народа согрет. Я вам стихи читать начну, я расскажу вам, дети, годо, как в голод девочку одну Ильич однажды встретил бодо. Чтоб наша красная звезда была навеки с нами мето, тогда, в те трудные года, сражались мы с врагами бето. И Ленин очень занят был, но взял с собой малышку пата, ее согрел и накормил, достал с картинкой книжку брата. Среди больших и важных дел смог малое увидеть кока… Людей любить Ильич умел, умел и ненавидеть вока. Он ненавидел всех господ, царя и генералов кало, зато любил простой народ, любил детишек малых мало. И все ребята в наши дни растут, как сад весенний упо. Так пусть стараются они такими быть, как Ленин вупо. Его портрет — обсосиум, говнеро, его портрет — обсосиум айя. Портрет его, кто волею горерро соединил обросиум ойя. Его портрет, который наши крупсы цветами любят украшать,— портрет того, кто в глубине обсупсы, как солнце, землю будет озарять.

Рубинштейн

Хорошо сказано!

Соколов

А я вот думаю, что ну, цветами украшают, когда гробы, то всегда почему-то они пахнут как-то сильно…

Пухов

Ну, это от цветов зависит.

Рубинштейн

Точно. Цветы — разные бывают.

Пухов

У нас в палисаде вон росли какие желтые такие шары. И совсем не пахли. А мята — ептэть, и не цветок, а воняла, как не знаю что.

Рубинштейн

Цветы бывают очень красивы.

Пухов

Да ну… цветы и цветы. Чего тут.

Соколов

Нет, Ваня, ты не прав. Цветы приносят людям радость.

Пухов

Радость, радость. Тут вон война, а ты — радость! Моя рота вон в самом говенном блиндаже мерзнет. А тут — цветы, радость.

Рубинштейн

Да ладно, Вань. Всем сейчас холодно. Тут ведь время-то военное, тут и мороз, а не пот, как мы все говорим. Мороз. Теперь вон морозит как. А потом лето будет и война кончится.

Пухов

Да. Жди, кончится. Она еще долго будет. Война теперь — это не в штыковую атаку «ура» кричать. Тут вон техника, артиллерия…

Рубинштейн

Артиллерия — бог войны, Ваня, это абсолютная правда.

Пухов

А как же. Когда снаряды — одно, а стрелять из ружей — совсем другое.

Соколов

Главное, ребята, это, что все мы верим в победу. Верим товарищу Сталину. Россия велика, весь народ с нами, а мороз или там пот когда — все перетерпит наш советский человек.

Пухов

Перетерпит. Но гадов разных будет много.

Соколов

Всех гадов, дезертиров, шпионов — к стенке, и все. Их надо выявлять, выводить, так сказать, на чистую воду, и все тут. А победа будет за нами. И дело тут вовсе не в бабах, как вы тут говорили. Бабы — это совсем другое, это когда мирное небо там, когда дети. Бабы — ни при чем.

Рубинштейн

Бабы — конечно, но люди иногда хотят определенности.

Пухов

Да уж, еб твою! Определенности! Тут бить врага надо, а ты про разную хуйню! Воевать надо до последней капли!

Рубинштейн

А я что — спорю? Воевать, конечно. Но, знаешь, иногда вот говорим, что немец Россией подавится, как жиром, ну и я думаю, помнишь, что политрук сказал? Он сказал — фашисты потеряли на полях сражения свои лучшие силы. Так что жир — может быть и не жиром.

Пухов

А чем же?

Рубинштейн

Воском. Или промасленным войлоком.

Пухов (пожимает плечами)

Может быть… не знаю…

Соколов (подумав)

Возможно.

Рубинштейн

Еще как возможно!

С энтузиазмом.

Да вы поймите, ребята! Сейчас Курск возьмем, потом — на Брянск, а в Брянске мои родственники — дядя Миша и тетя Неля! А там и будет фашистам блицкриг.

Входят Волобуев и Денисов.

Соколов

Ну, как погодка?

Волобуев (снимает шапку, расстегивая полушубок, подсаживается к печке)

Отличная. За нос хватает — аж не ебаться…

Денисов (сваливая к печке охапку веток)

Вот и дровишки.

Пухов

Из леса, вестимо?

Денисов

Ага.

Пухов

Ну, что, газетку почитаем?

Волобуев (грея руки над печкой)

Давай.

Пухов (достает газету, читает)