Капитал (сборник)

«… Помнишь, я писал про то, что с вечера на столе появляется еда, и к утру её кто-то съедает? Всё по-прежнему! Одну ночь я специально караулил у дверей на улице. Бесполезно. Утром смотрю, еда съедена, чай выпит. Главное, что вокруг свинарника грязно, и новые следы я всяко бы увидел. Внутри тоже негде спрятаться. Мне кажется, что это зэчки подкармливают свою бывшую подругу, котораяосвободилась, а работать негде. Но как она проходит мимо меня, не пойму. И кошки с крысами не жрут… чёрт знает!..»

«… Про бригаду зэчек я тебе не писал? Ну, послушай. В бригаде только цыганки. Старые и страшные. Я в их лицах не разбираюсь, так что друг от дружки не отличаю, и не выучил, какую как зовут. Иногда, когда у них в раздевалке не хватает розеток, они приходят ко мне, чтобы сварить кипятильником в кружке чифир. Знал бы ты, какой от них исходит дух! Я-то ещё вкусно пахну, а с ними хочется два пальца в рот. Видать, воздух свинарника впитался в их кожу, и теперь им даже не отмыться. И зубы у цыганок от чифира чёрные. А ещё я заметил, что когда они входят в свинарник, то снимают с себя крестики и вешают их у входа на гвоздь. Для чего это, интересно? Наверное, чтобы не цепляться ими во время работы, как я галстуком…»

«… От скуки начал отжиматься. Начал с 30 раз. Сейчас уже 50. Оказывается, здешняя зона до революции была женским монастырём. Специально нашёл в краеведческой книжке старые фотографии. На них есть колокольня и храм. Сейчас я могу видеть только огромный каменный забор, а что за ним, не знаю».

«Крыс я выдрессировал. Две ночи поливал кипятком и в полную дурь свистел. Теперь лишь свистну – и ни одной.

Могу рассказать, как свинья хочет борова. Она ходит несколько часов подряд по кругу и в заключение каждого круга до крови бьётся рылом о решётку. Страх смотреть на такие муки.

Говорят, свиньи носят плод три месяца, три недели и три дня.

Забыл прут и бегал от Мухтара…»

«… Пришёл сегодня в свинарник и, представь, все поросята, – все, голов триста! – сбежали из клеток. Какого-то лешего клетки оказались не закрыты. Зэчки, злые, что их разбудили, затолкали поросят в несколько загонов, и я сейчас хожу смеяться. Стоят, бедолаги, впритирку, не спят, глаза грустные. А чем я помогу? Влюбился я, Серёг. Сразу в двух, и обе отсюда…»

«Серёга, здравствуй! Извини, совсем перестал писать тебе. Гори огнём свинарник! Дай бог – увидимся, расскажу. Удачно тебе дослужить!»

3.

В ночь, о которой я бодро писал другу, что из клеток сбежало всё поголовье, жизнь моя и вообще жизнь вокруг изменилась.