Капитал

Цукерман. И я хочу продать эту вещь за настоящие деньги.

Белугин. Так-так-так! Надеюсь…

Цукерман. Разумеется. Прошлое абсолютно безупречно. Вещь была у моих родственников, теперь принадлежит лично мне.

Передаёт шкатулку в руки Белугина. Тот внимательно разглядывает.

Белугин. С виду такая простенькая… Где-то я её уже видел… А вы уверены?..

Цукерман(перебивает). Сегодня же я подготовлю для вас подробную справку об этом предмете. (Забирает шкатулку.) Я также возьму на себя оформление документа, в котором будет указано, что шкатулка не представляет художественной ценности и может быть беспрепятственно вывезена за рубеж.

Белугин. Вы очень предусмотрительны, с вами приятно иметь дело. Однако, перейдём к главному. Моя доля.

Роза Моисеевна(неохотно). Додик, пускай он работает из половины.

Цукерман(удивлённо). Из половины.

Белугин(резко поднимаясь из кресла). По рукам.

Жмут руки.

Цукерман. Необходимые формальности, касаемые нашего письменного договора…

Белугин. Разумеется. Итак, завтра я у вас ровно в десять. Мы обсудим это дело во всех подробностях.

Цукерман провожает Белугина и возвращается.

Цукерман. Роза! Но почему только половину?!

Роза Моисеевна. Потому что если ты запросишь больше, эта сволочь отберёт у тебя всё. Из половины у тебя будет хотя бы шанс получить деньги и ты сможешь отдать их обворованной тобою девочке. Впрочем, я думаю, что с этой авантюры ты не будешь иметь ни одной копейки.

Цукерман. Ах, боже мой, боже мой!..

ПЯТАЯ СЦЕНА

Поздний вечер того же дня. Спальня Пчёлкиных.

Супруги, одетые в одинаковые пижамы, лежат под одеялом перед негромко работающим телевизором.

Ольга. Пчёлкин, ты Карла Маркса читал?

Алексей. Нет… в институте что-то конспектировал.

Ольга. Что?

Алексей. Что-то из «Капитала»… кажется. Ты вообще, Оля, ты это брось… Так недолго и правда… с ума сдвинуться. Не переживай, достанем мы где-нибудь эту тыщу.

Ольга. Нет, ничего, я не переживаю. Просто я его сегодня у дяди в лавке видела. Солидный такой мужчина…

Алексей. Кто?!

Ольга. Да этот, Карл…

Алексей приподнимается на локте и в упор смотрит на свою жену.

Ольга. Нет, ты не думай. Он не живой был, так, бронзовый…

Алексей(ложится). Оля, я тебя прошу, не пугай меня больше так.

Пауза.

Ольга. Ну и как, интересно?

Алексей. Что?

Ольга. Ну… «Капитал».

Алексей. Не знаю… Я ведь не читал — конспектировал. А вас разве не заставляли?

Ольга. Нет, у нас уже была перестройка. Мы что-то другое конспектировали. Это… «Ускорение и интенсификация»… тьфу, не выговорить.

Алексей. Слушай, а ты торговаться не пробовала со своим дядей?

Ольга. Нет, он и так больше предложил.

Алексей. Вот это и странно, что больше предложил.

Пауза.

Ольга. Борис Андреевич мог бы одолжить.

Алексей. Что? Белугин? Ни за что!

Пауза.

Даже не думай. Я лучше… я лучше… Всё что угодно, только не к Белугину.

Молчат.

В телевизионных новостях говорят о неконтролируемом падении рубля и грозящей гиперинфляции.

Ольга. Теперь за тысячу долларов можно, кажется, пол России купить.

Алексей. Ладно-ладно, не переживай. Завтра где-нибудь достанем. Давай спать, утро вечера мудренее.

Гасит телевизор.

ШЕСТАЯ СЦЕНА

Сон Алексея Пчёлкина.

В кресле возле кровати сидит Карл Маркс. У него на коленях огромный бутафорский том «Капитала». Слюнявя пальцы, он перелистывает страницы. Освещена только его голова и книга.

Алексей садится на кровати, трясёт головой, смотрит на него во все глаза.

Алексей. Ава… а…

Маркс поднимает голову, с пылью захлопывает книгу.

Карл Маркс. Гутен морген, Алексей Дмитриевич!

Производит мучительные гримасы и движения.

Берёт себя в руки.

Алексей. А что… уже морген?

Карл Маркс. Четвёртый час, светает.

Алексей. Так, всё в порядке. Это сон. Всё хорошо.

Начинает вести себя бесстрашно. Встаёт, прохаживается вокруг кресла.