Капитали$т. Часть 1. 1987

— Знает, но шапочно. Они не общаются — сто процентов. Мы с Николаем Петровичем в одной палате… Отличный мужик! Вот только вопрос — как мне его найти? Я ж даже фамилии его не знаю, Николай Петрович и всё.

— Спросишь там, — сказал Витя. — Если он действительно в руководстве, то его по любому знать должны. Прямо на вахте спросишь — Николай Петрович в каком кабинете? Понял?

— Да понял, понял… А если его на месте не будет?

— Значит подождешь. Или узнаешь, когда должен быть.

— Теперь давай думать, что ему говорить, — сказал я. — Весь расклад, как есть? Хотим, Николай Петрович, поднять бабла и открыть видеозал…

— Да, все как есть. Нужно помещение и возможность работать.

— Да-а… — сказал я задумчиво. — Слышь, Виктор… Может ему долю предложить? Как ты считаешь? Или сразу сколько-то бабок занести?

Витя покачал головой.

— Бабок у нас сейчас нет, все выгребли. Осталась, может быть какая-то мелочь. А насчет доли… Не знаю. Смотри там по обстоятельствам. Лучше, конечно, без всяких долей. Но если увидишь, что не получается договориться — предлагай. Процентов десять. Один хрен — примерно его месячная зарплата. Вообще, не волнуйся, а то ты, я смотрю, на нервяке весь. Чего ты, Лёха? Нормально все будет! Порешаем! В табели о рангах твой батя выше этого Николая Петровича!

— У меня просто крыша едет от этого всего, — честно сказал я. — Завтра контрольная по химии. А потом такие переговоры…

— Переговоры не последние… — сказал Витя загадочно.

— Да ну нафиг! — Я не смог скрыть раздражения. — С кем еще?

— Со Щербатым, ясен пень, — ответил Витя. — Вот ему нужно будет реально долю предложить. И авансом выдать рублей двести. Его помощь по любому понадобится.

— Это да… — вздохнул я.

— А за химию не переживай, — сказал Витя ободряюще. — Я и твой и свой вариант решу, так что — не парься.

— А мне? — подал голос Валерик, который во время обсуждения молча хлебал чай.

— Чего тебе? — удивился Витя.

— Контрольную! Я ж в химии — ни в зуб ногой!

— А тебе пусть Юлька Голубева решает, — отрезал Витёк. — Все, пойдем, Лёха! А то родители хватятся.

А дома отчего-то накатила грусть и это дурацкое чувство — ощущение собственной своей неуместности в этом времени и этом месте. Ничего мне не хотелось. Хотелось обратно. В двадцать первый век, к смартфонам, яндекс-доставке и остальным плюшкам. Тридцать с лишним лет ждать… А впереди — безумная свистопляска, слом старого мира и совершенно непонятные перспективы. Я никак не мог отделаться от ощущения, что меня прет со страшной силой и скоростью громадная волна… прет, чтобы швырнуть куда-то. Ладно, решил я, отходя ко сну. Мы еще побарахтаемся.

В областной исполком я отправился сразу после школы. Отправился при полном параде — никаких джинсов и кроссовок — отутюженный костюм, свежая сорочка, галстук и комсомольский значок. А вместо сумки — черный пластиковый кейс. Так что, внешне я вполне мог сойти за какого-нибудь комсомольского чиновника средней руки.

Областной исполком слегка удивил меня полным отсутствием на входе милиции и рамок-металлоискателей. Оказывается, в смутные перестроечные времена чиновники совершенно не были озабочены вопросами собственной безопасности, им не чудился потенциальный террорист в каждом посетителе… вообще, кто бы мог подумать, что государственное учреждение может функционировать без бронированных дверей, решеток, вооруженной охраны и пропускного бюро. На вахте сидел почтенный дедушка, который мирно читал газету и совершенно не обращал внимания на снующих мимо граждан. Я уверенным шагом подошел к нему и поприветствовал со всем возможным тактом:

— Добрый день!

Почтенный дедушка оторвался от газеты не сразу, некоторое время он читал, слегка шевеля губами, но все же оторвался и вопросительно посмотрел на меня.

— Скажите пожалуйста, Николай Петрович в каком кабинете принимает?

Дедушка поправил очки и надолго задумался.

— Николай Петрович — это Соколов? — спросил у меня вахтер. И, не дождавшись моего ответа, сказал утвердительно: — Соколов. А если Соколов, то значит в двести четырнадцатом. Второй этаж, налево.

— Большое спасибо! — сказал я.

Дедушка поднял отложенную газету и навсегда забыл о моем существовании.

На втором этаже мне повезло. Зверь, что называется, бежал на ловца и с Николаем Петровичем я столкнулся в коридоре буквально нос к носу, когда он с папкой свекольного цвета выпорхнул из кабинета.

— Николай Петрович! — воскликнул я радостно.

Он посмотрел на меня с удивлением, попытался вспомнить, кто я такой, не вспомнил и спросил с некоторым неудовольствием:

— А вы из какого учреждения, молодой человек?

— Я не из какого учреждения, — объяснил я радостно. — Я Петров Алексей, помните? Мы с вами в одной палате, в больнице…

Николай Петрович улыбнулся и всплеснул руками.

— Ну как же! Алексей Владимирович! Каким ветром в наших краях? По комсомольской линии что-то?

— Нет, я не по комсомольской… Я к вам, по делу.

— Ко мне? — удивился Николай Петрович. — Ну, отлично. А знаешь что… Мне тут нужно на минутку… по делу. Ты заходи, Алексей, в мой кабинет. Посиди, пока я бегаю. А я постараюсь быстренько… Добро?