Капитали$т: Часть 2. 1988 (СИ)

— Я по своей специальности. У меня сейчас три бригады наперстки крутит. Ничего, хватает. По карманам да по форточкам лазить — без надобности. А ты, пацан, если что — обращайся. Сам понимаешь, где живем. От сумы и от тюрьмы…

После встречи с Магаданом я задумался. Куда и почему пропал Седой? Сам сбежал, почуяв неладное, перешел на нелегальное положение? Или это дело рук Петра Петровича и его друзей-чекистов? Или внутренние разборки «синих»? И как теперь будет Светлана Романовна, директор кондитерской фабрики, ведь у них с Седым был какой-то союз… Кто бы ни был причастен к исчезновению Седого, это событие было весьма значимым не только для преступного, но и для делового мира в масштабах города.

Где-то через неделю после этого знакового события объявился Евгений Михайлович Лисинский. Отдохнувший, посвежевший, помолодевший и жизнерадостный. Я навестил его в кафе «Уют», сразу после его возвращения. Евгений Михайлович, кажется, действительно рад был меня видеть…

— Дела, если я не ошибаюсь, идут хорошо? — осведомился он.

— Вашими молитвами, — улыбнулся я. — Все хорошо, а скоро будет еще лучше. Есть идея — открыть свой кооперативный банк. Вот тогда, Евгений Михайлович, мы развернемся на полную катушку!

Евгений Михайлович задумчиво качал головой.

— Банк, — сказал он, как мне показалось — слегка скептически, — ну как же… Я что-то такое слышал… это делают, кажется, комсомольские вожаки?

— С нашей помощью, — уточнил я. — Мы им тут совсем недавно помогли в одном деле…

— Да, да… — кивнул Евгений Михайлович. — Это большое дело, очень большое. Мы о таких делах в свое время и мечтать не могли. Это что-то особенное. Лично я, Алексей, боюсь таких дел.

— Отчего же? — удивленно спросил я.

— Мы — старые люди, — вздохнул Евгений Михайлович. — Мы привыкли, что все должно быть очень тихо, что наши дела не должны привлекать внимания. Мы всегда старались сделать так, чтобы люди вообще ничего не могли узнать о нашем существовании. Особенно те, кому это не нужно. А вот открыть, например, банк… Вы понимаете, что это значит оказаться в центре всеобщего внимания. В свете софитов, так сказать… Со времен НЭПа у нас не было ничего подобного, а тут вдруг появилось. Мы — старые люди, и немножечко помним, как оно было. Например, папа Яши Левина — Наум Левин — был нэпманом, он держал кофейню в самом Питере, держал табачную лавку — крутился как мог. Власть нашла у него какие-то грехи по финансовой части (у кого их нет?!) и вот, папа Яши Левина уже в Сибири!

— Вы не верите, что все это долго продлится? — спросил я. — Перестройка, коммерция и все остальное?

Евгений Михайлович мудро улыбнулся и снисходительно посмотрел на меня.

— Вы знаете, что такое «делать пропуль»? — ответил он мне вопросом на вопрос.

— Не знаю, — честно признался я.

— Когда профессиональный игрок садится играть с азартным лохом, то в начале игры лох всегда выигрывает. Всегда! Конечно же, не случайно — на языке катал это называется «сделать пропуль», слить лоху деньги, проиграть немного, чтобы лох почувствовал дармовщинку и поверил в свою счастливую звезду. После этого катала обычно выигрывает у лоха все, что у него есть. И бывает — даже немного больше. Кажется, вам недавно рассказывали похожую историю? — хитро прищурился на меня Евгений Михайлович.

— Да, рассказывали, — с улыбкой подтвердил я. — Все-то вы знаете, Евгений Михайлович! Получается, что государство «делает пропуль», дает нам чего-то заработать, чтобы потом полностью раздеть?

— Это очевидно, — пожал плечами Евгений Михайлович. — Так было тогда, в двадцатые. Почему так не может быть сейчас? Правда, есть нюанс…

— Что за нюанс? — поинтересовался я.

— Государство всегда большое и неповоротливое. Ловкий человек может сбежать из-за стола с пропуленными деньгами и так оказаться в выигрыше. Такое было при НЭПе, когда умные люди вовремя соскочили и затаились, может быть и сейчас. Мы сейчас в выигрыше и при том — в хорошем. Государство явно играет с нами в поддавки. Долго это продолжаться не может. Никак! Потому — умному человеку нужно вовремя все прекратить. И не питать странных иллюзий о том, что масть будет переть вечно. Такого не бывает ни в картах, ни в жизни.

Что же, подумал я, Евгений Михайлович соображает, по большому счету, правильно. Он не учитывает одного… того, что государство просто исчезнет. Как если бы карточный шулер испарился, оставив изумленного игрока одного, со всеми деньгами, его и своими.

— Вы считаете, что нужно уезжать? — спросил я с некоторой грустью в голосе.

— Я считаю, что еще годик или два мы можем поиграть с государством в эти игры, — сказал Евгений Михайлович. — А потом нужно будет быстренько и незаметно… — он махнул рукой.

— И вы считаете, — продолжил я, — что банк — затея рискованная?