Капитали$т: Часть 4. 1990

— Ладно, — сказал Матвей. — короче, мы ждем команду. Только у меня один вопрос, Леха. А вдруг так получится, что Гусар к этому Березе отношения не имеет? Ну вот совпало просто.

— Да ну перестань, — улыбнулся я. — Вчера вечером у них был, общался.

— У жуликов? — спросил Матвей.

— Ага, у них. В «Софии». В кругу своих волком на меня смотрел и претензии предъявлял, что мало от нас пользы. Понимаешь?

— Готовит своих, чтобы вас порвать… сказал Матвей. — Вот волк! Ты к ним зачем поехал вчера?

— Выяснить про Березу, — сказал я. — Виктор Федорович ничего толком не сказал, сказал, что может помочь, но предварительно я должен с тобой поговорить. Понял?

— Тогда точно он! — сказал Матвей, вновь воодушевляясь. — Ну ни хрена себе, интриги мадридского двора!

— Еще что интересно, — сказал я с улыбкой. — Перед своими Гусар грозен и суров, а наедине — милейший человек. Просто театр драмы!

— Ну да, — согласился Матвей. — Это он на тебя перед своими гнал, чтобы потом у них сомнений не было — порвать нас всех. И похрен, что вы чуть ли ни половину «централа» городского кормите.

— Сделаем так, — сказал я. — чтобы удостовериться на сто процентов, что здесь явный сговор, я поинтересуюсь у Гусара, что он хочет за свою помощь. Если разговор пойдет об авторынке, то тогда все ясно. Сделаем, как запланировали.

— Договорились, — кивнул Матвей. — Слышь, Леха… С Березой этим может быть… решить вопрос? Если по-тихому… А?

Матвей выжидающе смотрел на меня, а я смотрел под ноги.

— Сделаем все без шума и пыли… — Матвей почти перешел на шепот. — Никто ничего никогда не узнает. А для ментов — сам понимаешь… Нету тела, нету дела.

Я медленно покачал головой и тихо, но твердо сказал:

— Нет, Матвей. Оно того не стоит.

Матвей усмехнулся неодобрительно.

— Ладно… — сказал он. — Чуть что, звоните… Жду!

Мы пожали друг другу руки, и я медленно пошел к машине. В воздухе остро пахло кровью.

Приехав в офис, я объявил Люсе, что меня ни для кого нет как минимум час, и сел на телефон.

— Алло! — важно сказал из трубки хорошо поставленный баритон.

— Борис Борисович, это Петров Алексей.

Голос оживился.

— О! Алексей! Добрый день, очень рад вас слышать!

— Я тоже, — вздохнул я. — Борис Борисович, увидеться нужно.

Мой собеседник важно помолчал, а потом объявил:

— Алексей, в ближайший час я свободен!

— Это прекрасно, — сказал я. — Пришлю за вами машину. Вы у себя в конторе?

— В конторе. — Борис Борисович сообщил об этом таким тоном, будто он был как минимум на приеме у английской королевы.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Тогда до скорой встречи.

— До встречи, — сказал Борис Борисович и повесил трубку.

Несколько секунд я слушал короткие гудки.

Глава 6

Степенно вошедший в мой кабинет Борис Борисович просто излучал самодовольство и благополучие. Одет он был дорого и даже с претензией на роскошь — явно пошитый где-то во Франции костюм, очки в золоченой оправе, портфель «под крокодила»… Очки и ухоженная бородка делали Бориса Борисовича похожим то ли дореволюционного профессора, то ли на преуспевающего нэпмана.

Борис Борисович уселся в любезно предложенное мною кресло, отхлебнул дефицитного бразильского кофе и самодовольство расплылось на его круглом лице.

— Великолепный кофе у вас, Алексей Владимирович! Право, великолепный! И готовит его ваша помощница превосходно!

— Передам, что вам понравилось, — сказал я. — Как у вас вообще дела, Борис Борисович?

Борис Борисович снисходительно улыбнулся.

— Все прекрасно! — сказал он с чувством.

— Как газета? — спросил я.

— Идет нарасхват! Я лично не видел, но наши ребята из редакции говорят… на рынке спекулянты перепродают по рублю за экземпляр! Товар повышенного спроса!

Борис Борисович был основателем первой в городе частной газеты, которая называлась просто и незатейливо — «Вечерний город», или «Вечерка». Впрочем, газета была не совсем частной. Фактически она принадлежала общественной организации с громким и пафосным названием «Демократическое возрождение». Одним из основных учредителей «Возрождения» был Борис Борисович, он же определял редакционную политику. На мои деньги, конечно же. Я подозревал (и не без оснований!), что большую часть выделяемого мною бабла Борис Борисович тратил не на «Демократическое возрождение», а на себя любимого, держа редакцию газеты на голодном пайке. Но, несмотря на это, работали в газете ребята молодые, творческие и горящие энтузиазмом — тиражи разлетались с немыслимой скоростью. «Вечерка» представляла собой дикую смесь «желтой газеты», политического издания и криминальной хроники. Репортажи о пришельцах и полтергейсте соседствовали с экономической аналитикой, а милицейские сводки — с обзорами последних голливудских хитов. Кусали ребята-журналисты и советскую власть, которая, по их мнению, недостаточно охотно перестраивалась… Доставалось и обкому, который злился и точил зуб на редакцию. Но руки у обкома были коротки — времена наступили практически бесцензурные.

— Это хорошо, что нарасхват идет… — протянул я задумчиво. — Значит, народ читает, народу нравится…

Борис Борисович одарил меня горделивым взглядом.