Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато

Поэтому классификация ритурнелей может быть представлена следующим образом: 1) территориальные ритурнели, которые ищут, помечают, отлаживают территорию; 2) ритурнели территоризованных функций, принимающие на себя особую функцию в сборке (Колыбельная ритурнель, территоризующая сон и ребенка, Любовная ритурнель, территоризующая сексуальность и любимого, Профессиональная ритурнель, территоризующая ремесло и труд, Рыночная ритурнель, территоризующая распределение и продукты…); 3) то же происходит, когда они помечают новые сборки, переходят в новые сборки благодаря детерриторизации — ретерриторизации (считалочки были бы крайне сложным случаем — они суть территориальные ритурнели, которые по разному поются от одного квартала к другому, а иногда от одной улицы к другой; они распределяют роли и функции игры в территориальной сборке; а также заставляют территорию переходить в сборку игры, которая сама стремится стать автономной)[409]; 4) ритурнели, собирающие или объединяющие силы либо в недрах территории, либо, чтобы выйти за ее пределы (именно ритурнели противостояния или отбытия влекут порой движение абсолютной детерриторизации: «Пока! Я уезжаю, / Не оглянусь назад». Как говорит Роберт Милликен, в бесконечности такие ритурнели должны воссоединиться с песнями Молекул, с новорожденными воплями фундаментальных Стихий. Они перестают быть земными, дабы стать космическими — когда религиозный Ном расцветает и растворяется в молекулярном пантеистическом Космосе; когда пение птиц уступает место сочетаниям вод, ветра, облаков и туманов. «Снаружи ветер и дождь…» (Космос — как огромная детерриторизованная ритурнель.)

Проблема консистенции касается того способа, каким компоненты территориальной сборки удерживаются вместе. Но она касается также и того, как удерживаются вместе разные сборки — с компонентами перехода и переключений. Возможно даже, что консистенция обнаруживает тотальность своих условий лишь в чисто космическом плане, где созываются любые несоответствия и разнородности. Между тем каждый раз, когда разнородности вместе удерживаются в сборке или в интерсборках, уже ставится проблема консистенции — в терминах сосуществования или последовательности, а то и в тех, и в других, одновременно. Даже в территориальной сборке может иметь место самая детерриторизованная компонента, детерриторизующий вектор, то есть ритурнель, удостоверяющая консистенцию территории. Если мы задаем общий вопрос «Что заставляет вещи держаться вместе?», то кажется, что самый легкий, самый ясный ответ был дан древовидной, централизованной, иерархизированной, линейной, формализующей моделью. К примеру, возьмем схему Тинбергена, показывающую кодированное соединение пространственно-временных форм в центральной нервной системе — высший функциональный центр автоматически вступает в действие и запускает поведение желания в поиске специфических стимулов (центр миграции); через посредничество стимула, второй центр, до сих пор подавленный, оказывается освобожденным и запускает новое поведение желания (центр территории); затем активируются и другие (подчиненные) центры боя, гнездования, ухаживания… вплоть до стимулов, высвобождающих соответствующие действия наказания.[410] Такая репрезентация все-таки держится на слишком простых бинарных оппозициях — подавление — высвобождение, врожденное — приобретенное и т. д. Этологи обладают большим преимуществом над этнологами: они не впали в структурную опасность — деление «местности» на формы родства, политики, экономии, мифа и т. д. Этологии сохранили полноту некой неделимой «местности». Но все же, ориентируя местность по осям подавление — освобождение, врожденное — приобретенное, они рискуют повторно ввести души или центры в каждое место и на каждом этапе сцеплений. Вот почему даже те авторы, которые изрядно настаивают на роли периферии и того, что обретено на уровне разъединяющих стимулов, на самом деле не разрушают древовидную линейную схему, даже если меняют направление стрел.