Капитализм и свобода

Представим себе для простоты картины, что торговлей занимаются только две страны – Япония и США – и что при каком-то валютном курсе, скажем, 1000 иен за доллар, японцы оказались в состоянии произвести все товары, годные для внешней торговли, дешевле, чем американцы. При таком валютном курсе японцы смогли бы продать нам многое, а мы им – ничего. Предположим, что мы платим бумажными долларами. Куда девать доллары японским экспортерам? Есть они их не могут, хранить тоже, и жить в них нельзя. Если бы им захотелось просто хранить их, то печатание долларовых купюр сделалось бы у нас великолепной статьей экспорта и позволило бы нам получать от японцев все радости жизни почти бесплатно.

Но японские экспортеры, конечно, не захотят просто хранить у себя доллары. Они захотят продать их за иены. При нашей исходной посылке за один доллар они не могут купить ничего, что нельзя было бы купить меньше, чем за тысячу иен, которую при нашей посылке дают при обмене за доллар. Это относится и к другим японцам. Зачем же тогда обладателю иен давать до тысячи иен за доллар, если на доллар можно купить меньше, чем за тысячу иен? Никто и не даст. Чтобы японский экспортер обменял свои доллары на иены, ему придется согласиться на меньшее количество иен: цена доллара в иенах должна будет упасть ниже тысячи иен, или, что то же самое, цена иены в долларах должна будет превысить одну тысячную доллара. Но при 500 иенах за доллар японские товары станут для американцев вдвое дороже, чем раньше, а американские товары сделаются для японцев вдвое дешевле. Японцы больше не смогут продавать все товары дешевле, чем американские производители.

Где же остановится цена на иену в долларах? На том уровне, который гарантирует, что все экспортеры смогут при желании продать доллары, полученные ими за экспортируемые в Америку товары, импортерам, которые используют их для закупки товаров в Америке. Грубо говоря, на том уровне, который необходим для того, чтобы стоимость американского экспорта (в долларах) равнялась стоимости американского импорта (тоже в долларах). «Грубо говоря», потому что точная формулировка потребовала бы учесть капитальные операции, подарки и т. д. Но главного принципа все это не меняет.

Следует заметить, что в нашем изложении ничего не говорится об уровне жизни японского и американского рабочего.

Просто это не имеет отношения к делу. Если у японского рабочего уровень жизни ниже, чем у американского, то это из-за того, что он в среднем менее производителен, чем американец (с учетом его квалификации, объема капитала, количества земли и прочих вещей, играющих роль в трудовом процессе). Если американец, скажем, в среднем в четыре раза продуктивнее японского рабочего, невыгодно использовать его на производстве товаров, при изготовлении которых его производительность менее чем в четыре раза превышает японскую. Лучше производить товары, при изготовлении которых он работает продуктивнее, и обменивать их на товары, при изготовлении которых он работает менее продуктивно. Таможенные пошлины не способствуют подъему уровня жизни японского рабочего и не защищают высокого уровня жизни рабочего американского. Они, напротив, понижают уровень жизни в Японии и мешают расти уровню жизни в США.

Установив, что следует переходить к свободной торговле, остается выяснить, как это сделать. Метод, который мы использовали в прошлом, состоял в заключении с другими странами договоров о взаимном сокращении таможенных пошлин. Этот подход кажется мне неверным. Во-первых, замедляется ход дела. Быстрее идет тот, кто идет в одиночку. Во-вторых, складывается ложный взгляд на проблему. Возникает впечатление, что таможенные пошлины помогают стране, которая их вводит, но вредят другим странам и что если мы понижаем таможенные пошлины, то отказываемся от какой-то выгоды и должны поэтому получить что-то взамен в форме снижения таможенных пошлин, введенных другими странами. В действительности дело обстоит совсем не так. Наши таможенные пошлины вредят нам точно так же, как другим странам. Отказавшись от таможенных пошлин, мы оказались бы в выигрыше, даже если бы другие страны не последовали за нами[11].

Разумеется, мы выгадаем еще больше, если они понизят таможенные пошлины у себя, но мы выгадаем и без этого. Наш личный интерес и их личный интерес не конфликтуют, а совпадают.

По моему мнению, было бы куда лучше, если бы мы начали переходить к свободной торговле в одностороннем порядке, как сделала в XIX веке Англия, отменив Хлебные законы. Наше политическое и экономическое могущество вырастет безмерно, как это произошло тогда с Англией. Мы великая страна, и нам не пристало требовать от Люксембурга взаимных послаблений, чтобы понизить таможенные пошлины на люксембургские товары, или одним махом выбрасывать с работы тысячи китайских беженцев, вводя импортную квоту на гонконгский текстиль. Будем верны своему предназначению и будем задавать шаг, вместо того чтобы нехотя плестись позади.