Капитализм (сборник)

– Ну а чё, – бодрился Иван. – Неоконченное высшее – тоже неплохо.

– Да где уж там! – возражал сосед по комнате Олег. – Высшее образование должно быть законченным.

– Ой, брось ты эту правильную философию! – морщился Иван, разливая по стаканам остатки портвейна. – Миллионы людей живут без высшего, и ничего.

– Но уходить на четвертом курсе…

Иван взял стакан в руки.

– Ну, видишь, как оно вышло.

– Тебе просто надо было поговорить с социологом. С глазу на глаз.

– Не помогло бы.

– Но почему! Он же нормальный человек. Хотя бы тройку мог поставить.

– Он не человек. Он тварь в человеческом обличье.

Олег досадливо качал головой.

– Какое отношение к людям у тебя неправильное!

– У тебя очень правильное.

– Просто он упертый. Хочет видеть у студентов настоящие знания.

– Ничего он не хочет. Срать он на всех хочет. Он кусок говна, который жаждет уважения. Он унизить меня хотел, увидеть ползающим на коленях.

– Эх, Ванька, Ванька. Тяжело тебе в жизни придется.

– И ты ту же песню… Черт знает, сколько от жизни прожито, а все будто впереди что-то там будет.

– Будет впереди. Будет. Но не для всех.

– Да ну на хер! Грузиться еще… Давай, твое здоровье!

– Твое!

Они допили вино. Иван стал собирать вещи.

– Что, Вань, отчаливаешь? – заглядывали в дверь соседи по коридору.

– Да, все, – кивал он.

– Ну, счастливо! Удачи тебе.

– Это вам удачи, – огрызался он. – Моя всегда при мне.

Дипперпловскую пластинку в сумку положить не решился. Боялся сломать. Попросил у Олега пакет.

– Тут на днях меломан тот самый приходил, – сказал Олег. – Бородатый. Говорил, хочет купить диск.

– Он не продается.

– За хорошие деньги. Диск-то у тебя фирменный.

– Вот поэтому и не продается.

– Ну как знаешь.

Напоследок Ивану хотелось обнять соседа, с которым прожил вместе три с лишним года. Однако что-то остановило.

«Он тоже сволочь хорошая», – мелькнуло в голове.

– Прощай, – протянул он Олегу руку.

– Суит чайлд ин тайм, – напевал по дороге к автобусной остановке, – юл си де лайн…

Песня бодрила.

– Ладно, решено, – процедил он сквозь зубы. – Развод так развод.

Она рассмеялась.

– Думаешь, я плакать буду?!

– Не будешь?

– Не-а.

– Ай, красавица!

– На х… иди.

Она ушла на кухню. Иван потоптался по квартире, посмотрел программу передач. Ничего интересного не было.

– Я к матери поеду, – доносилось бормотание жены. – Не хочу с тобой ни дня оставаться. Виталика сама заберу.

– Скатертью дорога.

– Завтра заявление напишу. Если желаешь, тоже приходи. Часам к десяти.

– Сама справишься.

Роясь в сумочке, жена вышла в коридор.

– Я знала, что все плохо кончится, – говорила она вполголоса. – Угораздило меня за такого дурака замуж выйти!

– Пасть заткни! – рыкнул он. – Пока в окно тебя не выкинул.

– Неудачник! – яростно выдавила она.

Иван открыл дверцу шкафа. Диска на месте не было.

– Где моя пластинка? – вышел он в коридор.

– Какая пластинка?

– «Дип Перпл»! Моя пластинка!

– Ой, иди в п… со своей пластинкой.

– Ты, сука! – подступил он к ней вплотную. – Если ты что-то с ней сделала…

Жена заслонилась руками.

– Только ударь меня! Сразу сядешь.

– Где пластинка, курва?!

– Не видела я пластинку. Отстань!

Он рыскал по квартире, открывал дверцы шкафа и тумбочки. Заглянул под диван.

– Если ты ее выкинула…

– Ничего я не выкидывала, – пищала жена. – Наверху, на шкафу – не она?

Диск был там.

– Убиралась, переложила случайно…

«Сука, – думал он. – Гнусная сука!»

Жена торопливо выскользнула за дверь.

Иван достал вату, дистиллированную воду и стал протирать виниловые бороздки.

– Борис Степанович, можно к вам?

– А, Ваня! Заходи, заходи.

Директор был артистично приветлив.

– Я с заявлением.

– Каким заявлением?

– Об увольнении.

– Об увольнении?!

Директор попытался изобразить крайнюю степень удивления. Получилось это натужно и неубедительно.

– Да, решил уволиться.

– Что так? Что-то лучше нашел?

– Нет пока. Но здесь больше не хочу работать.

Борис Степанович поморщился.

– Обиделся, что премии лишили? Сам виноват. Поймали на проходной пьяным – все, ничего не попишешь.

– Да не в этом дело.

– А в чем?

– Не нравится мне здесь.

– Вон оно что! – директор саркастично улыбнулся. – Что же тебя не устраивает?

– Все не устраивает. Люди, условия.

– Эх как! Вона какой ты у нас!

– Такой, какой есть. Настое…а вся эта тупость.

Директор был оскорблен словами Ивана.

– Ты думаешь, перед тобой все двери открыты? Ждут тебя с распростертыми объятиями? Ошибаешься. Сейчас тебе ой как тяжело будет хорошее место найти.

– Как будто это хорошее.

– Ну, хорошее не хорошее, но вполне приличное.

– Конечно, конечно. Переходите и вы в вулканизаторщики. Вам понравится.

Борис Степанович обиженно молчал. Теребил в руках авторучку. Задумчиво смотрел в окно.

– Да что я с тобой разговаривать буду, – изрек наконец. – Давай твое заявление.

«Не возражаю», – написал на бумаге. Поставил дату и подпись.

10:16 – горело на электронных часах проходной.

«Прямо как продолжительность “Child In Time”», – подумал Иван.

– Виталик! – позвала мама сына. – Выйди на лестничную площадку. С тобой папа поговорить хочет.

– Папа пришел? – удивился Виталик.

Он приоткрыл дверь и переступил порог квартиры.

Папа стоял, прислонившись к перилам. Увидев сына, расплылся в улыбке.