Капитан

– Министры… хренистры… – проворчал он презрительно, скрипнув зубами, потом одним глотком допил остатки кофе, встал, держа кружку в одной руке, второй собрал разбросанные тут и там фантики от конфет, прошел к столешнице, сунул фантики в контейнер для мусора под ней, сполоснул кружку, поставил ее в шкаф над раковиной, затем молча пошел к двери, махнул браслетом перед панелью у ее правого края и, не говоря ни слова, вышел.

Энжи, с трудом переводя дыхание как после продолжительного бега, еще долго сидела, уставившись в одну точку. Потом, словно очнувшись, наконец, встала, пошла к кровати и долго лежала в обнимку с гитарой, время от времени перебирая струны. Почти до самого утра она ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху, что, впрочем, было абсолютно бесполезным, потому как помещения комнат были почти полностью звуконепроницаемы. Уже засыпая, она невольно подумала о том странно заискивающем тоне, с которым к Литвинову обращался глава Центра. Конечно, он человек мягкотелый и скорее занимает свой пост больше формально, ведь всем известно, что от его решений мало что зависит, но так странно это все…

Все последующие дни до конца отборочной недели она больше не ходила по вечерам в тренировочный зал, а вместо этого каждый вечер уходила в комнату к Лэйле, компанейской, заводной темноволосой девушке, постоянно собиравшей у себя веселые компании. Хотя Энжи обычно и сторонилась подобных сборищ, ее охотно принимали и периодически напоминали о них приглашениями, впрочем, без особой надежды, что она придет. В целом, она не была изгоем, люди к ней тянулись, но не могли пройти сквозь ту невидимую стену, которой она себя окружила. Возвращалась она поздно, а потом долго не могла уснуть, чувствуя себя по утрам уставшей и разбитой, но после трудного дня все равно шла провести вечер с очередной компанией в комнате Лэйлы. Она и сегодня собиралась пойти, но узнав, что там будет Дмитрий, передумала. Был последний день отборочной недели, и она подумала, что беспокоиться особо не о чем. У капитанов сегодня дел невпроворот, вечером всем курсантам должны разослать сформированные списки команд. В компаниях все эти дни без устали обсуждались одни и те же темы: кто попадет в список кандидатов, кто будет новыми капитанами, да кто в какую команду будет зачислен. Энжи полулежала на кровати, перед большим экраном, с интересом следя как последняя жертва пытается спастись от кровожадной акулы-убийцы. В тот момент, когда акула вот-вот должна была сожрать несчастного, над ее браслетом загорелся зеленый кружок. Энжи свернула фильм, вновь развернула экран, сделав его гораздо меньшим по размеру и приблизив к себе, и принялась неторопливо изучать списки команд, про себя отмечая, соответствуют ли они ее изначальным предположениям относительно участи знакомых ей курсантов. Дмитрий стал одним из новых капитанов, два его закадычных друга-близнеца вошли в его смешанную команду. Закончив изучение списков, она как кошка потянулась от удовольствия, лениво зевнула и перелистнула страницу на списки новых членов команд тех действующих капитанов, которые всю эту неделю также проводили набор на места недостающих им человек. Во время отборов никто из них никакого интереса к ее кандидатуре не показал. Однако только перед ней открылась страница, она с неистово колотящимся сердцем подскочила и уставилась в список, зажав рот ладонью. Первым шел список трех новых участников команды Литвинова. Ее фамилия была первой в этом списке.

Какое-то время Энжи пыталась осознать произошедшее, потом стремглав вылетела из комнаты и почти бегом понеслась к лифтам. Спустившись на второй этаж, она подлетела к двери кабинета главы отдела отбора и неистово замахала браслетом перед панелью сбоку от двери. На панели загорелась яркая голубая подсветка.

– Слушаю вас, – раздался мелодичный женский голос.

– Подскажите, Владислав Николаевич у себя? – на грани истерики громко спросила она.

– Кто его спрашивает? – уточнил все тот же голос.

– Это Энжи. Энжи Джейн, – хотя добавлять фамилию смысла не было. Других Энжи, насколько она знала, в Центре не было. Ведь это было прозвище, а не имя. Она взяла его в качестве имени при прохождении идентификации совершеннолетия. Впрочем, как и фамилию.

– Зайдите, пожалуйста, завтра, он сейчас не может принять, – подсветка на панели погасла.

Энжи отправилась обратно к себе и всю ночь крутилась в кровати как юла, с трудом дождавшись утра. С приходом утра она опять бросилась вниз и принялась махать браслетом перед той же дверью. Подсветка на панели не загоралась. Заставив себя, наконец, принять, что в кабинете никого нет, она стала ждать. Спусти примерно час в коридоре появился глава отборочного отдела. Увидев ее около двери, он было замешкался, но потом, будто взяв себя в руки, улыбнулся широкой дружеской улыбкой.

– Вы ко мне, дорогая? – ласково спросил он.

– Владислав Николаевич, это какая-то ошибка, – чуть не плача проговорила она, входя следом за ним в кабинет.

– В чем же у нас ошибка? – участливо уточнил он.