Капитан

Виолетта вошла в зал поступью величественной и грациозной. На супруге Карла Ангулемского было белое, расшитое серебром платье из великолепной парчи, в волосах сверкала усыпанная бриллиантами герцогская корона. Всем своим видом таинственная красавица походила на сказочную королеву.

– Матушка! – пылко воскликнула Жизель. – Так вот что вы мне обещали, когда я поделилась с вами своим сердечным горем!

Обеспокоенный герцог Ангулемский, повернувшись к нотариусу, промолвил:

– Сударь, я вынужден уведомить вас о прискорбном состоянии рассудка герцогини.

Герцог де Гиз и свидетели склонились перед Виолеттой в низком поклоне. Карл Ангулемский взял ее за руку, подвел к креслу и усадил. В глазах герцога, устремленных на жену, вспыхнула было искорка давней нежности, но тут же погасла: непомерное честолюбие вытравило из души этого человека все прочие чувства. Брак дочери был для него ступенькой вверх, он знал, что старый Сен-Мар пристально следит издалека за всеми его действиями, готовый в случае чего лишить заговор мощной поддержки: обильных денежных вливаний и симпатий провинциальных сеньоров. Герцог снова повернулся к нотариусу.

– Мэтр, – твердо произнес Карл Ангулемский, – соблаговолите зачитать акты.

– Дорогой супруг, – возразила Виолетта, – а не лучше ли сначала познакомить меня с женихом нашей дочери?

Герцог вздрогнул. Каким образом помешанная догадалась, что готовится свадьба? Слова Виолетты казались вполне разумными, а переставший блуждать взор был теперь ясен и тверд.

– Да, рассудок мой поврежден, – продолжала Виолетта, – а этот недуг сродни смерти! Но разве не встают матери из могил, чтобы уберечь своих детей от беды? Я выбралась из своего склепа, я здесь, чтобы спасти мою дочь!

– Мама! Мама! – Жизель обвила шею Виолетты руками, пытаясь успокоить больную.

Карл Ангулемский взял Сен-Мара за руку и подвел к своей жене.

– Мадам, – заговорил герцог, – разрешите представить вам маркиза де Сен-Мара, он, вопреки вашим опасениям, составит счастье нашей дочери…

– Обещаю вам это, мадам! – заверил ее молодой человек.

Безумная, вглядевшись в лицо маркизу, воскликнула:

– О! Как вы бледны! Почему? Вашу руку! Дайте мне взглянуть на вашу руку! Я умею читать судьбу по ладони! Меня научила этому моя мать. Вы знаете, кем была моя мать? Гадалкой!

– Господа! Господа! – залепетал посиневший от ужаса Карл Ангулемский. – Ее мать была герцогиней… герцогиней из рода Монморанси! Сын Карла Девятого и дочь цыганки! Не верьте, господа, это бред!

– Цыганки! – странным голосом отозвалась Виолетта. – Ты сам сказал это слово, мой дорогой Карл! О! И о чем же говорит мне ваша рука, сударь? – вскричала она, обращаясь к Сен-Мару. – Вы не любите мою дочь! Вы обожаете, – но не Жизель! Ваша душа, ваша жизнь принадлежат другой!

– Мадам, клянусь вам… – задрожал Сен-Мар.

– Кровь! – с ужасом прервала его прекрасная пророчица. – Ох! Берегитесь, молодой человек! Я вижу, как скатывается голова Сен-Мара… я вижу плаху и топор палача!

Молодой маркиз в ужасе отпрянул от женщины. Возмущенный герцог бросился к Виолетте с криком:

– Она безумна, господа, она безумна! Виолетта остановила его властным жестом и гордо выпрямилась.

– Дочь цыганки! – повторила она. – Да, моя мать была цыганкой! Почему и мне не быть ею? Вспомни, Карл, ты впервые увидел меня в бедной кочевой кибитке. Мою мать звали Саизума, а я была маленькой певуньей Виолеттой. Ты любил меня, Карл, ты боготворил меня даже тогда, когда узнал, что я появилась на свет у подножья виселицы, на которой должны были вздернуть мою мать.

– Да, виселицы, – повторила Виолетта, отстраняя дочь. – В чем обвиняли мою мать, я не знаю. Но она спаслась только благодаря мне – когда палач опустил ей на плечо свою тяжелую руку, несчастная дико закричала – у нее начались родовые схватки. Виселица! Первое, что я увидела в этой жизни! Меня подобрал и воспитал человек, оказавшийся сострадательнее других… Меня вырастил палач. Бедный Клод!

– Какой ужас! – воскликнул герцог де Гиз.

– Ужас! Ужас! – повторил маркиз Сен-Мар.

– Карл! – продолжала Виолетта, – я не хочу, чтобы наша дочь страдала так же, как моя мать и я. Отойдите, сеньор! Разорвите ваши акты, господин нотариус! Я не отдам свою дочь человеку, который кончит свою жизнь на плахе!

– Отец, – проговорила расстроенная Жизель, – позвольте, я ее успокою.

Девушка встала и увлекла Виолетту прочь. Свидетели, герцог, Сен-Мар – все казались перепуганными; все побледнели от ужаса. Огромным усилием воли герцог Ангулемский постарался вернуть себе обычное хладнокровие.

– Господа! – загремел его голос. – Я надеюсь, вы не поверили словам безумной женщины? Это было бы оскорблением для меня!

– Совершенно очевидно, – отозвался нотариус, – что герцогиня Ангулемская давно лишилась рассудка!

– Свадьба состоится, – решительно продолжал Карл Ангулемский. – Это необходимо. Маркиз де Сен-Мар и я связаны общим делом, мы дали друг другу нерушимую клятву.

– Что касается меня, монсеньор, – ответил Сен-Мар, – я вновь подтверждаю обещание, которое вы слышали от маркиза – моего отца.