Капитан

В самом деле, теперь все эти вещи красовались на рабынях — на каждой была частица богатого убора, некогда входившего в королевское одеяние Геруны на «Аларии». Одежда была изрезана так, что теперь вся состояла из лохмотьев и длинных лент.

У подножия помоста, слева от него, были прикованы три блондинки — так называемые «рабыни для показа», бывшие гражданки Империи, обращенные в рабство на корабле «Алария». Они были одеты так, как обычно варвары наряжали рабынь. У одной на левой щиколотке, там, где обычно рабыни носили ножные браслеты с опознавательными знаками, была привязана полоска ткани, отрезанная от одежды принцессы Геруны. У другой такая лента, попросту оторванная от подола платья принцессы, была обмотана вокруг шеи, поверх ошейника. На третьей рабыне клок платья охватывал левое предплечье. Всем им достались и украшения, которые некогда носила Геруна — браслеты, надетые поверх наручников, ожерелья на шеях, под зачесанными вверх и соблазнительно уложенными волосами. Волос женщинам не подстригали со времени их пленения. У рабынь длинные волосы ценились, поскольку это было не только красиво, но и позволяло менять прически или использовать волосы в более интимных целях. Кроме того, в некоторых случаях их можно было использовать в качестве веревок. Обрезание волос или сбривание их считалось наказанием. Конечно, все зависело от того, к какой работе готовили женщину. Длинные волосы были ни к чему, если ей приходилось чистить конюшни. Длина, вид, ухоженность волос рабыни — все это зависело от воли хозяина. Рабыня должна была следить за ними так, чтобы угодить хозяину, и не имела права менять прическу без его разрешения. Точно так же обстояло дело с гривами и хвостами лошадей.

— Как стыдно, должно быть, Геруне видеть свою одежду и украшения на рабынях, — заметил Отто.

— Да, — одобрительно кивнул Юлиан.

— Неужели тебе не жаль ее?

— Она свободна, и я свободный человек — в этом смысле я, конечно, испытываю жалость, — ответил Юлиан. — Но если бы она была рабыней, мне ни к чему было бы жалеть ее.

— Да, тогда ее никто не стал бы жалеть, — согласился Отто.

— Тогда она стала бы просто рабыней.

— Да.

— Смотрите, господин, — провозгласила Гута, — я погружаю в священную кровь, кровь истины, белое, ничем не оскверненное покрывало и призываю десять тысяч богов тимбри изъявить свою волю и показать нам знак!

Она до локтей погрузила в сосуд свои руки, обтянутые белой тканью рукавов, опуская покрывало в жидкость, а затем выпрямилась. Она удерживала ткань под поверхностью крови, сейчас бурлящей от движений пальцев верховной жрицы.

— Явите нам знак, о, боги тимбри!

Она вытащила ткань из сосуда и подняла ее — сперва показав стоящим на помосте, а потом всей толпе. Мужчины возбужденно кричали, женщины ахали.

На поверхности ткани, пропитанной кровью, отчетливо проступил знак ортунгов.

— Предзнаменование явилось! — провозгласила Гута.

— Подойди, — позвал Ортог Отто, и тот приблизился к помосту вместе с Юлианом.

Жрица Гута передала ткань со знаком ортунгов другим жрицам, те осторожно свернули полотнище и унесли.

— Ты Отто, называющий себя вождем воль-фангов, — сказал Ортог.

— Я — Отто, вождь вольфангов, — ответил Отто.

— Пусть называет себя вождем, — прошептал писец Ортогу. — Чтобы участвовать в поединке, он должен быть вождем.

— Приветствую тебя, — сказал Ортог, поднимая руку, — вождь вольфангов.

— Я — вождь вольфангов, — подтвердил Отто.

— Приветствуй меня, — ответил Ортог.

— Приветствую тебя, — сказал Отто, поднимая руку, — Ортог, принц Дризриакский.

— И король ортунгов, — поправил Ортог.

— Да, и король ортунгов, — согласился Отто.

На поляне раздались приветственные крики, воины неистово потрясали оружием, стреляли из револьверов и винтовок. Казалось, откуда-то издалека тоже донесся ответный залп.

— Нам не нужно твое признание, чтобы стать теми, кто мы есть — независимым племенем народа алеманнов, — сказал Ортог.

— В любом случае вы его уже получили, — напомнил Отто.

— Да здравствуют ортунги! — закричал посланник.

— Да, слава ортунгам! — подхватили другие.

— Ты получил то, что хотел, — заметил Отто. — Теперь я хочу, чтобы ортунги перестали грабить вольфангов.

— Грабить? — переспросил Ортог.

— Вольфанги платят нам дань, — вставил писец.

— Нет, ортунги требуют, чтобы вольфанги платили дань, — возразил Отто.

— Но мы друзья вольфангам, — усмехнулся Ортог.

— Мы особенно дружим с их женщинами, — подхватил кто-то из толпы, и все рассмеялись.

— Как я понял, это решит поединок? — спросил Отто.

— Согласен, — кивнул Ортог.

— Ты будешь биться со мной?

— Нет, — отказался Ортог.

— Ты имеешь право выбрать воина и оружие, — напомнил Отто.

Когда-то Ортог и Отто уже встречались в поединке. Он происходил на песчаной арене в гигантской секции корабля «Алария». Тогда Отто был гладиатором, обученным в школе цирковых бойцов Палендия, он был опытным и умелым, готовым к битвам в главных цирках Империи.

Ортогу не хотелось вновь терпеть поражение, впрочем, участия в поединке от него никто и не ждал.