Капитан

— Я не боюсь, сударь, но от всего сердца благодарю вас, — дрожащим голосом проговорила красавица.

В этот момент отъехавший на безопасное расстояние Кончини пронзительно свистнул в свисток, и тут же послышался оглушительный стук копыт.

— Схватить мерзавца! — крикнул маршал.

Восемь или десять всадников ринулись на шевалье де Капестана. Сам же Кончини с жуткой усмешкой двинулся обратно к Жизели, снова протягивая к девушке руки!

Юноша с силой сдавил ногами бока Фан-Лэра, и тот взвился в воздух. Раздались стоны и проклятия: в живой стене атакующих была пробита кровавая брешь.

Капестан, мгновенно спрыгнув на землю, выхватил из-за пояса острый кинжал. И в ту секунду, когда Кончини уже готов был схватить Жизель, его лошадь рухнула с распоротым животом.

— Берегитесь, монсеньор! — громко предостерегли своего хозяина головорезы и с дикими воплями бросились на юношу.

— Бегите, мадемуазель, — воскликнул Капестан, вонзая шпагу в ближайшего из нападавших.

— Нет, — кротко промолвила Жизель.

— Этим вы убьете меня, — воскликнул Капестан, отражая удар, грозивший раскроить ему череп.

— Взять его живым! — взревел Кончини: превосходный наездник, он сумел, скатившись с падающей лошади, приземлиться на ноги.

— Один я как-нибудь выпутаюсь, — продолжал, обращаясь к девушке, молодой человек. — Ваша очередь, сударь! — крикнул он наседавшему на него головорезу. — Вы мертвы.

Еще один подручный Кончини рухнул и затих. Двое других были ранены. Маршал д'Анкр позеленел от ярости.

— Мадемуазель, — хрипло молвил Капестан, — если вы задержитесь хоть на минуту, я погиб!

— Прощайте же! — прошептала она. — Прощайте! Быть может, я никогда вас больше не увижу, но пока я дышу, вы будете жить здесь…

И девушка, приложив ладонь к своей трепещущей груди, пришпорила лошадь. Кончини испустил дикий вопль, но Жизель стремительно скрылась под бешеный перестук копыт.

— Остановить ее! — заорал маршал д'Анкр. — Ринальдо, тысячу экю, если ты сумеешь ее догнать!

— Ко мне, Фан-Лэр! — крикнул Капестан. Одним прыжком он взлетел в седло. Ринальдо и еще двое головорезов уже устремились было в погоню за дочерью герцога Ангулемского, но шевалье встал у них на пути.

— Ни шагу дальше! — рявкнул Капестан.

В руках он сжимал лишь обломок шпаги; юноша был с головы до ног забрызган своей и чужой кровью; одежда свисала с него клочьями, шляпа слетела на землю — но от всего облика этого человека веяло яростью, походившей на безумие! Слившись воедино с громадным Фан-Лэром, он напоминал героя эпических сказаний.

— Прочь с дороги! — зарычали бандиты. Однако Фан-Лэр, преградив им путь, перешел в наступление. Казалось, от него нельзя было укрыться нигде: он вставал на дыбы, взбрыкивал, теснил врагов боком и крупом, напрыгивал и подныривал… Одна из лошадей упала с разбитой ударом копыта грудью… Вторая осела со сломанным коленом… И над всей этой жуткой сценой гремел голос Капестана: «Ни шагу дальше!»

Схватка длилась около трех минут. Большинство людей Кончини лишилось лошадей. Раненые корчились на земле, остальные предпочли отступить. Капестан одержал блистательную победу. Кончини, рыдая, обхватил голову руками. Взор его был прикован к молодому всаднику, удалявшемуся неторопливой рысью на своем чудо-скакуне.

— О! — прошептал маршал. — Я готов отдать десять лет жизни, только бы схватить тебя, изжарить на медленном огне и бросить твои потроха на съедение собакам!

— Беру это на себя! — тут же отозвался Ринальдо. — Я найду этого бешеного безумца! Что до малышки… — ухмыльнулся наперсник маршала, — то еще не все потеряно!

Вечерело. По белой дороге неспешно трусил Фан-Лэр, гордо неся свою прекрасную голову. Шевалье де Капестан, грязный, окровавленный и разбитый, дал полную волю своему коню, а сам погрузился в невеселые размышления. Юноша ясно понимал лишь одно: необходимо завтра же отправиться к всемогущему маршалу д'Анкру, признаться ему во всем и заручиться его покровительством. «Ведь негодяй, которого я проучил, наверняка знатный вельможа. К нему обращались «монсеньор», я сам слышал! Эх, Капестан, Капестан, если ты не сумеешь понравиться прославленному маркизу, я и пистоля не дам за твою шкуру!»

Добравшись до первых домов Медона, он вдруг почувствовал такую слабость от потери крови, что решил заночевать здесь. Увидев постоялый двор, шевалье спешился, вошел в гостиницу и попросил комнату с окнами на дорогу. Хозяйка, с беспокойством поглядывая на его разодранную в клочья одежду, заявила:

— Прошу прощения, но у нас в «Сороке-воровке» принято платить заранее…

Шевалье поспешно сунул руку в карман, но денег не обнаружил: он выронил кошелек во время схватки!

— Любезная хозяйка, — сказал Капестан, слегка побледнев, — считайте пока залогом сбрую моего коня, а я постараюсь отыскать кошелек, который у меня точно был… но куда-то задевался!